Черный браслет

Федор — прямая противоположность Степану. Он огромен, силен и малоподвижен. Добряк и флегматик, наверное, нет такого человека, на которого он мог бы всерьез и надолго обидеться. Но драться Федька любил. Ох, как любил! И если ему приходилось это делать, то дрался он беззлобно, по-честному, как в спорте. Причем во время драки вся медлительность Федора куда-то исчезала. Степка беззастенчиво пользовался добродушием Федьки и постоянно подшучивал над ним. Тот не обижался и всюду, как верный надежный телохранитель, сопровождал Степку.

Настя и Лариса — сестры-двойняшки. Ларису Степан называл Лориком. Сестры любили спорить друг c другом, но всегда во всем соглашались со Степаном. Ему иногда приходилось даже прикрикивать на девчонок, когда они уж очень шумно начинали ругаться. Настя очень любила петь. Сказать, что она пела плохо, это значит не сказать ничего. Пела она, нужно признать, отвратительно. Гадко даже… Как правило, все присутствующие всегда пытались тактично отвлечь ее от этого занятия. Одна Лариса, на родственных правах, была слишком прямолинейна:

— Прекрати петь, — без всякой церемонии начинала в таких случаях заводиться Лорик.

— С какой стати? — искренне возмущалась Настя. Когда не слышишь себя со стороны, то даже собственное ужасное исполнение кажется, если и не соловьиной песней, то, по крайней мере, вполне сносным вокалом.

— А по голове… — грозит Лорик. Конечно, Лариса не стала бы драться. Все же она девочка, а не какой-нибудь хулиган. Да и как бы там ни было, она любила свою сестру…

— Очень культурно: «по голове»… — ворчала в ответ Настя.

— Всё! По углам… — командовал, как рефери на боксерском ринге, Степан, в зародыше прекращая начинающуюся склоку.

Однажды, чтобы Настя перестала петь, ей прокрутили магнитофонную запись собственного исполнения. Настя, безусловно, догадывалась, что это будет не шедевр… Но когда она услышала свой голос со стороны, действительность превзошла все ожидания… «Кто это?» — спросила удивленная Настя. Степка, присутствовавший при прослушивании записи, без всякой дипломатии тогда заявил, что это исполнение похоже на вопли дикой кошки, которой долго и методично закручивают хвост по часовой стрелке. На последовавший резонный вопрос «почему именно по часовой?», он, не моргнув, ответил, что против часовой стрелки звук был бы другим: иной тональности… Настя на Степку не обиделась, и даже некоторое время пела поменьше. Но не долго… Про саму себя плохое забывается очень быстро…

Лариса в отличие от Насти пела здорово. Даже очень здорово. Вот только занятие это она не очень-то любила… Жаль…

Нафаня завидовал дружбе неразлучной четверки. Завидовал по-доброму, без всяких черных мыслей. Он хотел, чтобы в этой компании его приняли как своего. Но как к ним подступиться?… Не придешь ведь сам по себе и не скажешь:

— Давайте дружить!

Не принято так. А зря….

Была еще одна причина, по которой Нафаня мечтал попасть в друзья к этим ребятам. И в этом он не хотел сознаться даже себе: Нафане нравилась Лариса…

Наконец, настал последний урок. Физрук построил класс и объявил о разминке. За глаза его называли Фиником. Те, кто придумали ему прозвище, уже давно окончили школу. Поэтому причина столь странного имени нынешним школьникам была неизвестна. Нафаня предполагал, что учителя физкультуры окрестили так из-за формы его головы. Действительно, эта часть тела у него была неестественно вытянутой, продолговатой, как косточка от финика…

— Бегом марш! — скомандовал физрук.

И вдруг он заметил на руке одного из учеников браслет.

— Это еще что такое? Безобразие!

Пока класс продолжал бежать по кругу, физрук продолжал нотацию:

— Сколько раз вам говорить, не носить на уроки всяких украшений, заколок, сережек…

«Наверное, он не знает, что сережки это тоже украшения», — грустно подумал Нафаня. «Если он сейчас скажет снять браслет, то всё, что я задумал, не удастся»…

Финик еще несколько минут разорялся о всяких страшенных случаях, якобы происходящих в различных школах области и страны, с теми, кто носит на физкультуру сережки с огромными шипами, браслеты с огромными выступами и огромными режущими краями и прочее, прочее… По ходу дела, он не забывал периодически командовать, то перейти на шаг гуськом, то снова на бег…

Ребята, бегая по кругу, с удовольствием слушали очередные примеры из жизни школьников… С обязательным смертельным исходом… Это была излюбленная тема Финика: пугать детей для большей убедительности. При этом он так разошелся, что забыл с чего, собственно, начал…

Финик стал рассказывать, как на физкультуре в одной из школ чуть ли не пять человек поскользнулись и одновременно нанизались на чью-то заколку. Причем все от этого померли…

Нафаня облегченно вздохнул: «Кажется, все же пронесло! Про меня он уже забыл…»

— Мальчикам сдавать зачет по лазанью на канате, девочкам — качать пресс к шведской стенке! — приказал Финик, окончательно запутавшись в своих невероятных историях.

«Эх, как неудачно», — пожалел Нафаня. Для того, что он замышлял проделать, лучше походили упражнения на перекладине или, например, прыжки в высоту.