Черный бриллиант Соньки Золотой Ручки

Закончив разговор, Дуло направился к воротам, показалось, что к ним подъехал автомобиль. Он отпер калитку и вышел на улицу. У ворот и правда стоял «Кадиллак», за рулем которого сидел крепкий мужчина. Задняя дверца открылась, из нее вышел худой очкарик. Заметив Сергея, он с неприязнью спросил:

– Вы кто?

Дуло ухмыльнулся:

– А вы?

– Я – Мартынов. Мне нужна Лидия. – Очкарик собрался войти в калитку, но Сергей заступил дорогу.

Из машины вылез шофер:

– В чем дело?

– Хозяйки нет дома. Придется вам подождать.

Издалека послышался голос Лидии:

– Слава!

Мужчины обернулись и увидели Полину и Лидию. Вскоре они подошли, и Лидия обратилась к Мартынову:

– Что-то случилось?

И тот ответил:

– Прошлой ночью застрелили Мишу Кустодиева!

Флешбэк № 1

Москва

Май 1874 года

Похоронная процессия с телом Петра Васильевича Ферапонтова была впечатляющей. Количество лошадей, запряженных в траурный катафалк, превосходило все самые смелые ожидания. Лошади были гнедыми, в черных попонах, с черной же упряжью, украшенной серебром. К их головам специальными розетками были прикреплены черные плюмажи[5].

Процессия двигалась медленно. Московские жители прощались с уважаемым гражданином, чей безвременный уход рождал немалое сожаление. Но никто из этих людей не предполагал, какое потрясение пришлось пережить вдове Ферапонтова за час до его панихиды[6].

Визит неизвестной дамы и в особенности ее поведение во время прощания с усопшим супругом возмутило Наину Кузьминичну. Она делала вид, что игнорирует столь явные признаки супружеской неверности, однако в душе ее бушевал ураган, который, впрочем, помог справиться с горем.

Уже через неделю Наина Кузьминична была поглощена заботами о доме и домочадцах, стараясь не вспоминать о том унижении, которое пришлось испытать на похоронах. Но вспомнить пришлось…

В начале мая в полдень Наина Кузьминична Ферапонтова услышала звук колес и сдержанный окрик кучера за окном. Открылась и захлопнулась дверь экипажа. Из передней донесся звонок.

Спустя минуту в залу вошел лакей и, наклонив голову, сообщил:

– К вам с визитом дама.

– Кто? – спросила вдова.

– Госпожа Бунчак-Высоковская.

– Чего она хочет?

– Не сообщила.

– Сколько раз тебе велено: спрашивать и докладывать! – Не дожидаясь покаяния, Наина Кузьминична приказала слуге: – Проси.

Она подошла к камину, взяла коробку конфет и, выбрав помадную, засунула в рот. Услыхав за дверью шум женского платья, Наина Кузьминична встревоженно замерла. Когда в залу вошла красивая дама, она тотчас узнала в ней коварную незнакомку, оконфузившую ее у гроба супруга.

– Вы?! – с вызовом спросила вдова. – Что вам здесь нужно?

Пройдя быстрым шагом через всю залу, дама остановилась и склонилась в легком поклоне. В отличие от носившей траур хозяйки, на ней было атласное платье цвета лаванды, обшитое венецианским кружевом, бисером и тесьмой.

– Чем обязана? – холодно спросила Наина Кузьминична.

Дама опустила глаза:

– Видите ли… Ввиду сложившихся обстоятельств вынуждена открыть вам некоторые подробности из жизни вашего покойного мужа.

– Вы были его любовницей? – зловеще улыбнулась вдова.

– Мы с Петром Васильевичем состояли в тайной интимной связи. Вы не ошиблись.

– И вы осмелились явиться в мой дом?! – с негодованием воскликнула Наина Кузьминична. – Сейчас же велю выставить вас вон!

– Не нужно так горячиться, сначала дослушайте… – Изящным движением дама расщелкнула витой фермуар[7] своей сумочки. – Исключительно потому, что нас с Петром Васильевичем связывали не только интимные отношения… – Она вынула миниатюрную пачку писем, перевязанную розовой лентой. – Ах, это не то! – Гостья виновато и чуть кокетливо взглянула на Ферапонтову. – Никогда бы не осмелилась показать вам такой образчик фривольностей[8].

– Его письма?

– Увы, это так.

– Они адресованы вам?

– Не скрою.

– Вы – развращенная, дурная женщина. – Наина Кузьминична шагнула вперед и протянула дрожащую руку: – Немедленно дайте сюда!

Дерзкая визитерша никак не отреагировала на этот приказ. Она спрятала письма в сумочку и вынула оттуда две деловые бумаги.

– Что это? – спросила Ферапонтова.

– Я упомянула, что нас с Петром Васильевичем связывали не только интимные отношения…

– Прекратите муссировать[9] эту мерзость!

– Но у меня имеется долговая претензия.

– Ко мне? Что за вздор!

– Прошу вас, взгляните… – Дама развернула обе бумаги и, не выпуская из рук, показала их Ферапонтовой.

Это были два векселя, выданные покойным Петром Васильевичем на разные сроки вдове титулярного советника Марии Ивановне Бунчак-Высоковской. Всего на сумму в сто пятьдесят тысяч рублей.

Наина Кузьминична сделала попытку взять векселя, но Бунчак-Высоковская отшатнулась.

Презрительная улыбка появилась на лице Ферапонтовой:

– Порочный образ жизни, избранный вами, отразился на ваших манерах.

Едкое замечание нисколько не расстроило нежданную визитершу. Сморщив носик, она деловито заметила:

– Вы можете взять бумаги только в присутствии присяжных поверенных.

– Тогда потрудитесь обозначить место и время.