Черный бук (СИ)

Только не говорите, что не женаты. Все вы не женаты, пока в паспорт не глянешь. Он у вас с собой? Что значит, зачем? Фамилию проверить. Вы, вот, представились – Сидоров, а вдруг по-настоящему вы вовсе и не Сидоров, а Козлов. Нет, есть разница, фамилия другая! Хм, действительно, Сидоров Василий Иванович. Вася. Разве есть ещё такие имена? Всё-всё, продолжаю, только паспорт не прячьте, я потом ещё раз взгляну, а то он у вас какой-то подозрительный. И цвет тёмно-бордово-коричневый, и золото не так блестит. Вот, видите, и штампа из ЗАГСа нету, и почему-то и дети никакие не вписаны. Вы, вообще, наш человек? Блондин под тридцать, метр девяносто, с синими глазами и без одной отметки в паспорте! А может быть, вы бомж? Что вы мне прописку показываете? Рублёвка – это где? Я понимаю, что не центр, там ГУМ, ЦУМ, Манеж и Красная площадь с Кремлём. Там наш президент живёт, и не Ленин! Да вы не переживайте, подумаешь, не в Москве живёте, я тоже там не живу, но живу же! Зато природа, наверное, свежий воздух. Грибы и шашлыки? Приглашаете? По и На. Вы что, в школе не учились? За грибами идут ПО, так и говорят – по грибы. А шашлыки – это НА, ездят на шашлыки. Хорошо, вечером встретимся, я вам объясню.

Я деликатно кашлянула. Оксана даже не поморщилась, увлечённо уставившись на экран. Я хотела покашлять погромче, но подумала, что могу заблуждаться, и Оксана действительно работает, а не играет. В самом деле, должна же она когда-нибудь работать. Я откинулась на спинку стула и взглянула на монитор. Белые полосы и пятна мигали всё медленнее и медленнее, и на какое-то время экран вообще погас, а гул кулеров сменился настоящим визгом, терзавшим слух, как устроившийся в ушах стоматолог с дрелью. Повыв немного, системник вдруг заработал в привычном уху режиме, а на экране высветилась моя стандартная заставка.

Я с облегчением вздохнула и бодро взялась за мышь. Чтобы через полтора часа её обессилено выпустить. Компьютер работал, если это можно назвать работой, через пень-колоду. Файлы грузились непомерно долго, даже обычные текстовые, некоторые не открывались вообще, а сам ноутбук, то есть, его экран казался темноватым, словно компьютер проработал три часа без подпитки электричеством из сети и разрядилась батарея. Он был даже не то, что не «Копенгаген», как у нас любит выражаться Женя, подхвативший это выражение у своего отца, он был просто не «Пном-Пень».

В общем, я пала в борьбе с оргтехникой и сняла телефонную трубку, собравшись вызвать на подмогу нашего умельца-компьютерщика, либо, в крайнем случае, позвонить офис-менеджеру Яне и пожаловаться на жизнь. Лучше всего, конечно, было пожаловаться Оксане, но та всё также увлечённо пялилась в экран, продолжая трудиться. Мне было совестно её отвлекать. Скорее всего, Яна тоже работала, но она сидела в приёмной, и раз я её не видела, то было не так стыдно. К моему крайнему удивлению, аппарат не работал. В трубке стоял шум, сквозь который изредка пробивались гудки. Это было первый раз на моей памяти, чтобы отказал телефон. Я проверила соединения, но всё было в порядке: провод исправно торчал в пластмассовой коробочке-розетке.

Я положила трубку и повернулась к Оксане. Оказывается, мои трудовые потуги не остались незамеченными, и из-за вешалки торчали нос подруги и правый глаз. Зрелище было жутковатое. Не желая общаться с любопытным глазом, я встала и подошла к её столу, наблюдая, как появляется вторая половина лица с левым глазам. Нет, вру, ничего я не наблюдала, просто подошла.

– У тебя телефон работает? – спросила я.

Оксана сняла трубку и приложила к уху.

– Да. А что?

– Позвони, пожалуйста, нашему компьютерщику, у меня комп совсем не ворочается.

– А сама что? – поинтересовалась подруга, тыкая указательным пальцем в кнопку быстрого набора.

– А у меня и телефон не работает, – созналась я.