Черный Бумер

— У нас уже перебор со временем, — прошептал Радченко. — Слушай. Еще есть запись, выполненная при помощи аналоговой видеокамеры. Сам знаешь, если с цифровыми фотографиями можно устроить любые фокусы, то с аналоговой записью ничего такого не сделаешь. Это стопроцентное доказательство, от которого не открестится ни следствие, ни суд. Запись в надежном месте. Но это еще не все. Того мужика сторожа утром нашли с пробитой башкой. Он пока жив, но мало шансов, что выкарабкается. Перелом основания черепа и выбит один глаз.

— Отвези кассету на Лубянку. Лично отвези. Передай из рук в руки начальству, под расписку…

— Пошел ты со своими советами. Я туда уже письмо туда отвозил. После кассеты я едва ли смогу помочь тебе или Бобрику. Потому что меня за казенный счет снесут на свалку и сыграют музыку. А мой теперешний начальник толкнет речь над могилой. Мол, наш Дима всегда был погружен в работу, поэтому не смотрел на светофор, когда переходил улицу. А водила, который раздавил нашего лучшего адвоката, даже не подумал остановиться. Короче так: я не хочу попасть под машину или кончить жизнь с удавкой на шее.

— Хорошо, — кивнул Элвис. — Теперь уходи. Береги себя.

— И ты береги себе, — Радченко положил на стол две пачки сигарет. — Да, совсем забыл… Я собрал тебе дачку, чтобы ты не припухал на казенной баланде. Колбасы, сыра, сигарет. Вечером тебе снизу принесут.

***

Ужин в ресторане «Парус»подходил к концу, а Игорь Краснопольский, позволивший себе полкило коллекционного коньяка, с удивлением обнаружил, что совсем трезв. В отдельном кабине, тесном, как собачья будка, было душно, в горле першило от табачного дыма. Круглый стол, заставленный бутылками и закусками, напоминал помойку. Михаил Владимирович Мещеряков, костлявый мужик лет тридцати с небольшим, разделивший с Призом трапезу, окольными путями через Украину прикатил из Чечни, разумеется, не для того, чтобы прожигать жизнь в злачных местах. Он был доверенным лицом тамошнего авторитета Рамзана Отрегова и сегодня должен окончательно договориться об условиях передачи товара и авансе.

Мещеряков, видимо, забывший вкус ресторанной пищи, поражал Краснопольского звериной прожорливостью. Такой количество закусок три человека его комплекции не способны умять за один присест. А Мещеряков, забыв о приличиях, жрет, как голодная свинья, — за пятерых. Несколько раз он вызывал официанта, листал меню, делал новые заказы, лихорадочно засовывал в рот мясо и рыбу, будто за спиной стоял надсмотрщик с погонялкой, а завтрашнего дня начинался Великий пост. Покончив с ветчиной, схватился за креветочный салат, но тут же, не доев, переключился на жульен с курицей и грибами. Он напоминал похотливого кролика, который пришел в публичный дом и никак не может выбрать себе девочку, потому что глаза разбегаются.

— Это не тушенка с истекшим сроком годности, — повторял Мещеряков. — И не вонючая ставрида.

Приз, давно утоливший голод, посмеивался про себя над этим вахлаком, окончательно отупевшим в чеченских горах, и от скуки рюмка за рюмкой, глотал коньяк, не чувствуя опьянения. Смолил сигареты и думал о том, что правильно сделал, выбрав для делового разговора ресторанный кабинет, а не общий зал. Хоть посетителей немного и музыка громкая, базару никто не помешал бы, пришлось краснеть перед людьми за этого отморозка.

— Рамзан дает достойные деньги за твой товар, — Мещеряков разговаривал с набитым ртом, вытирал губы салфеткой, снова жрал и говорил. — И платит наличманом. Да, хорошие бабки… Но надо скинуть с цены двадцать процентов.

— Когда Фанера начинал переговоры с Рамзаном, речь шла вот об этой сумме, — Приз нарисовал на салфетке несколько цифр. — Они ударили по рукам. Это была окончательная цена, которая не подлежит обсуждению.

— Все на свете подлежит обсуждению.

Мещеряков выпил воды, взял из стаканчика зубочистку и с немым остервенением принялся ковыряться во рту. Понятно, что имеет в виду этот придурок. Рамзан и его бандиты сами перевозят товар с места до места. Они платят за прикрытие на самом высоком уровне. Капают на жало ментам, каким-то мелким и крупным чиновникам, от которых на самом деле ни хрена не зависят, но они не хотят лишиться своей копейки. Поэтому Рамзан хочет скидку в двадцать процентов. Возможно, это справедливые требования, но сегодня не базарный день.

— Если ты согласен, можешь получить аванс сегодня, — Мещеряков вытащил сигарету и пустил дым. — Хотя в таких делах авансов не бывает. Но Рамзан готов заплатить, хоть это против всех правил. Наш общий знакомый доверяет Фанере. И тебе тоже.

— Доставка груза от места до места — пять процентов его стоимости, — сказал Краснопольский. — Ты сам знаешь расценки. Пять — и на этом точка.

Мещеряков упрямо покачал головой.

— Это особый груз. И расценки выше.

— Еш твою мебель, — Приз начинал злиться. — С чего это вдруг Рамзан опускает цену, когда они с Фанерой обо всем договорились? И почему я должен своими руками чужое дерьмо разгребать? И еще радоваться? Пусть Рамзан приезжает сюда из Европы и ведет переговоры с Фанерой. А я ухожу в сторону.