Черный человек

Ненависть вспыхнула в нем с прежней силой. Он взревел, словно раненый ягуар, острие его топора описало широкую дугу и вонзилось в плечо Торфеля, рассекая его тело на две части. Вторым ударом Турлоф отрубил викингу голову. С этим ужасным трофеем в руке кельт подошел к кровати, на которой покоилась Мойра О'Брайен. Священник осторожно поднял ей голову и поднес чашу с вином к бескровным устам. Ее затуманившиеся серые глаза безучастно смотрели на Турлофа. Вдруг далкассцу показалось, что Мойра узнала его и попыталась улыбнуться.

- Мойра, услада моего сердца, - сказал он скорбно. - Ты умираешь в чужом краю. Птицы с холмов Куллейна будут плакать по тебе, вереск напрасно будет ждать прикосновения твоих нежных ступней. Но ты не будешь забыта. За тебя прольется кровь под топорами, за тебя пойдут на дно корабли и кострами вспыхнут огромные города за толстыми стенами. А чтобы твой дух не уходил неуспокоенным, я дарю тебе это в залог будущей мести, - протянул он к ней руку с окровавленной головой викинга.

- Во имя Господа, сын мой! - охрипшим от ужаса голосом сказал священник. - Ты вершишь свои страшные дела пред ликом... Посмотри, она уже не дышит. Смилуйся, Господь, над ее душой, ведь она, хоть и посягнула на свою жизнь, ушла, как и жила, чистой и невинной.

Турлоф склонил голову и оперся углом лезвия топора на пол. Пламя бешенства, бушевавшее в нем, угасло, оставив глубокую печаль и ощущение ненужности всего происходящего. В зале воцарилась тишина, не слышно было стонов раненых - ножи смуглых воинов поработали на славу, те же из чужаков, что получили ранения, по-прежнему упорно молчали.

Оглянувшись, далкасец увидел, что все они, оставшиеся в живых, столпились у ног Черного Человека и замерли, вглядываясь в него немигающими глазами.

Священник читал молитву над мертвым телом девушки. Заднюю стену дома лизал огонь, но никто не обращал на это внимания. Вдруг из груды трупов поднялась, неуверенно пошатываясь, гигантская фигура Ателстейна, избежавшего каким-то чудом ножа чужаков. Он привалился к стене и ошарашено огляделся по сторонам. Из ран на груди и виске, там, где ирландский топор скользнул по черепу, текла кровь.

Турлоф подошел к нему.

- Во мне нет ненависти к тебе, сакс, - тихо сказал он. - Но кровь требует мести. Ты умрешь, Ателстейн.

Сакс молча смотрел на него. Его большие серые глаза были серьезными, но страха в них не было. Он тоже был варваром, язычником, в гораздо большей степени, чем христианином, и знал неумолимые законы кровной мести. Турлоф замахнулся топором, но священник бросился к нему, протягивая худые руки.

- Прекрати! Во имя Господа нашего, я запрещаю тебе делать это! О Боже, неужели мало крови уже пролилось в эту страшную ночь! Оставь его или ты будешь проклят вовеки, его жизнь теперь в руках всемилостивейшего Бога.

Турлоф опустил топор.

- Он твой. Не потому, что я испугался твоих заклинаний и не ради твоего Бога, а из-за того, что ты вел себя, как должно, и сделал все, что мог, для Мойры.

Он повернулся, почувствовав, что кто-то дотронулся до его плеча. Вождь чужаков смотрел на него своими широко раскрытыми немигающими глазами.

- Кто ты? - спросил равнодушно кельт. Ответ мало его интересовал, он чувствовал только безмерную усталость.

- Я Брогар, вождь пиктов, о друг Черного Человека.

- Почему ты так меня называешь?

- Он плыл на носу твоей лодки и вел тебя сквозь дождь и снег. Он спас тебе жизнь, сломав меч викинга.

Турлоф посмотрел на статую. Только ли случайностью объясняется то, что произошло с мечом Тостига?

- Кто же он такой? - спросил кельт.

- Он - единственное божество, которое у нас осталось, - с печалью в голосе сказал Брогар. - Это статуя нашего великого короля Брина Мак Морна. Много лет назад он объединил разрозненные племена пиктов в могучий народ, преградивший путь римским легионам. С тех пор прошли века. Еще при жизни великого Брина его первый советник, могущественный маг Гонар изваял эту статую. Когда король погиб, его дух вселился в нее. Сейчас Черный Человек наш бог. Да, мы владели когда-то этой землей: до того, как на ней появились кельты, бритты и римляне, все эти острова были нашими. Мы обрабатывали землю орудиями труда из камня, одевались в шкуры диких зверей, но были счастливы. Затем пришли кельты и оттеснили нас на север. Но мы еще были сильны. Рим сломал сопротивление бриттов и обрушился на нас. Вот тогда-то и появился среди нас Брин Мак Морн - потомок Брула Копейщика, соратника и друга Кулла, властвовавшего над Валузией за много тысяч лет до того, как Атлантида погрузилась в кипящие воды. Брин стал королем Каледонии. Он разбил наголову железные легионы Рима, и им пришлось искать спасения за Стеной.