Черный человек

Эта лёгкость, с которой у Максима всё получалось, была настолько заразительна, что сама не заметила, как последовала за ним. Также безвольно, как и прежде. Приехав в Москву, поступила в точно такой же экономический университет, но только теперь без жёсткой руки деда, мои оценки и знания оставляли желать лучшего. Первый раз в жизни осталась без надзора. Брат постоянно учился или помогал призракам. Мои надежды, что мы будем видеться чаще не оправдались. Я осталась одна. Как и прежде, только теперь всё стало чётче.

Пока училась было легче чувствовать себя частью окружающего мира. Комната в общежитии, бесконечные компании, выпивка, какие-то клубы, подработки. Всё это носило массовый характер, в котором забивала ту пустоту, что обитала в сердце. Я старалась не видеть, не слышать, не чувствовать ничего.

У меня не было увлечений, не было желаний, не было мечтаний. Всё это вытравили ещё в детстве, а то немного, что осталось — как песок струилось сквозь пальцы — не хватало воли взяться за ум, ухватить эту жизнь и оседлать её. Я не понимала, что со мной не так. И эта пустота не давала возможность полюбить кого-то. Люди словно чувствовали, что я как пиявка буду тащить из них жизнь, ничего не давая в ответ.

Брат видел, что со мной происходит, но он не знал, как помочь — я была сломанной. А это страшно. Сломанные люди и есть те самые призраки, что сейчас населяют Изнанку. Те самые, кто не может перейти, потому что не жили на земле. Не чувствовали, не любили, ни к чему не стремились. Пустышки.

Таким человеком я была. И лишь сейчас понимаю, почему так вышло. Понимаю, чего не хватало, чего была лишена. Элли утверждает, что я счастливица, ведь смогла закрыть себя от призраков. Долгие годы не видела их и жила обычной жизнью, вот только всё это ложь. Возможность видеть призраков — это существенная часть меня. Закрыв эту часть, и себя закрыла. Все эти годы не доставало именно этого мира.

Да, сейчас как никогда сложно. Больно, страшно, невыносимо. Эта реальность жестока и до чёртиков опасна, но она моя. Это мир, которого себя когда-то лишила и только сейчас начала постигать. Сейчас стала жить. Вся та горечь и грусть, которые терзали долгими ненасытными ночами и днями в прошлом, ушли, уступив место более насыщенным и ярким чувствам. Реальным чувствам, не эфемерным, живым, полным красок и переживаний.

Но… одиночество никуда не ушло, а даже стало сильнее. Мой мир жесток, даруя знания о смерти и жизни, он забирает нечто очень важное. Делая особенным, он не даёт возможности быть рядом с простым человеком. Я вижу себя под куполом, как во время афтершока, когда только для медиумов мир изменился, а простые люди ничего не видели и не чувствовали. Это и есть описание моего мира. Как это можно с кем-то разделить?

А может просто оправдываюсь? Может настолько постарела из-за этого мира, что сама заключила себя в этот купол и на самом деле мир не настолько далёк? Может ещё могу полюбить и принять любовь?

Жить также просто, как и Бес? Способна ли измениться, стать по-настоящему открытой этому миру?

***

Восстановление банковских карточек, покупка дешёвого телефона, сим-карты и прочих мелочей, канувших в безвестность вместе с сумкой, заняло немало времени. Так что с Андреем мы смогли встретиться не сразу.

На улице по непривычному тепло и свежо, солнце шпарит совсем по-летнему, температура поднялась до нуля и синоптики опять вещают о температурном рекорде.

В честь такой солнечной и ясной погоде, мы отправились гулять вдоль набережной реки Москвы, планируя дойти до станции метро Октябрьская, там, где-нибудь перекусить, а потом вернуться обратно в Институт.

Андрей совсем не изменился. Он всё время спрашивал как я, что со мной случилось, на что похож этот новый афтершок, что произошло во время стычки с Клаусом. Вопросы фонтаном лились из него, а тревога перемежалась с напряжением. Он действительно переживал за меня. Так что не сразу поняла, что по-настоящему тревожило парня.

— Марго, как ты вышла из афтершока? — спросил он, когда вернулись в Институт.

Мы остановились во дворе, напротив круглой клумбы. Сотрудники частенько гуляли вдоль небольшого парка, кормили белок и птиц, а возле клумбы располагались скамейки, сейчас покрытые тающим льдом, на которых обычно собирались в обеденный перерыв.

— Я уже говорила: просто повезло, благодаря тому, что сделала Элли, меня буквально вышвырнуло из рук Клауса. Что за дотошность?

— Хм, тогда как ты объяснишь вот это?