Черный человек. Книга 1

Что с тобой, мастер? Что за вздор лезет тебе в голову? Не пора ли наконец прекратить препарировать душу скальпелем диких сомнений, поклоняться идолу хандры и ждать неизвестно чего?..

А выходя из кабинета, он нос к носу столкнулся с Игнатом Ромашиным, экспертом аналитического центра Управления безопасности.

Бывший начальник отдела безопасности выглядел, как всегда, уравновешенно-приветливым и внимательным, словно не пережил момент небытия, когда его на Симушире накрыл ответный пси-удар Шаламова. Но именно поэтому он был дорог Мальгину, и его появление всегда благоприятно действовало на психику.

— Похоже, я не вовремя, — проговорил Ромашин, отступая.

— И да и нет, — заулыбался Мальгин и сделал приглашающий жест. — Входите.

— Вы куда направляетесь, если не секрет?

— Домой, кое-что надо обдумать и сделать, а мой «домовой» — помощник неплохой, разве чуть-чуть хуже Гиппократа.

— Тогда я вас провожу, поговорим по пути. Кстати, как состояние Лондона?

— Положение остается сложным, хотя процесс преобразования нервной системы почти прекратился.

Они направились к лифту, потом нашли такси, доставившее их к станции метро.

— Мне звонила дочь Лондона, — сказал Мальгин, набирая в кабине метро код Смоленска. — Вы ее знаете?

— Чисто внешне. Судя по репликам Майкла, очень самостоятельная особа… с великолепными данными. А? — Ромашин приподнял бровь.

— Согласен, — кивнул Мальгин без улыбки. — Она хочет увидеться со мной, поговорить о чем-то. О чем? Об отце она может узнать и без меня. Я оценил ее возраст в семнадцать лет, не ошибся? Хотя это не имеет никакого значения.

— Ошиблись всего на год, ей шестнадцать.

Автомат метро быстро прошепелявил: «Внимание! Смоленская станция «Десна-три». В глазах потемнело, привычно перехватило дыхание, и они вышли в зал станции метро «Десна-три», ближайшей от дома хирурга.

Через пятнадцать минут Мальгин открыл дверь квартиры и впустил Ромашина, вошедшего с некоторым колебанием.

— Спешу, — пояснил тот в ответ на взгляд хозяина.

— Надеюсь, не настолько, чтобы не зайти. Кофе, чай, медовый напиток?

— Сбитень? Не откажусь. Сами готовите?

— Рецепт прабабушки Ули, ему лет сто.

— В таком случае задержусь на пару минут, только позвоню кое-кому.

Пока Мальгин готовил сбитень (пьют его горячим, сразу после приготовления), Игнат познакомился с его «домовым» и поговорил с кем-то, Клим расслышал только короткое «позже» и произнесенное несколько раз «нет».

Расположившись в креслах напротив друг друга, они принялись прихлебывать пахнущий мятой, горячий, в меру сладкий, чуть горьковатый напиток.

— Отменно! — похвалил гость кулинарные способности хозяина. — В последний раз я пивал сбитень у Лондона, но у него он с кислинкой, а у вас с горчинкой, что, на мой взгляд, вкуснее.

— Что Америка против Европы! — небрежно махнул рукой Мальгин, и оба рассмеялись. Потом Клим внимательно посмотрел на Ромашина. — Вашу манеру я знаю, без причины не заявились бы.

— Вы правы. И хитрить не собираюсь, потому что и я вас знаю достаточно, вы любите сразу брать быка за рога. Кстати, у американцев насчет этого есть своя формула: никогда не жуйте пилюлю, которую вас заставляют проглотить.

Мальгин кивнул.

— Правило Старджона, один из законов Мэрфи. Итак, не будем жевать.

— Я хотел предложить вам на пару поискать Шаламова. У меня появились некоторые идеи. Этим мы, между прочим, могли бы помочь и Лондону, — добавил Ромашин, угадав ответ в глазах Клима, и хирург воздержался от категоричного «нет». Задумался.

Посидели, налив еще по бокалу золотистого, с оранжевыми искрами, напитка. «Домовой» по мысленному приказу хозяина включил музыку, и комнату заполнили тихие гитарные переборы, сквозь которые пробился хрустальный ручеек свирели.

Ромашин ощупал лицо хирурга взглядом серых цепких глаз, едва заметно улыбнулся.

— Решаете, не слишком ли отдает авантюрой? Риск, естественно, неизбежен, однако выигрыш очевиден.

«Знал бы ты, дорогой Игнат, мое отношение к риску, — подумал Мальгин, невольно развеселившись. — Я авантюрист не меньшего класса».

Бывший начальник отдела безопасности, а теперь эксперт отдела, член Совета старейшин — синклита, как его называли, подметил изменение в настроении Клима, но понял его по-своему:

— Я слежу за вами вот уже три с лишним месяца, мне кажется, вы… как бы помягче выразиться… закостенели, что ли, закрепостились, как говорят спортсмены. Хотите, процитирую? Нужно, как то свойственно сильному, отдавать предпочтение вопросам, которые в наши дни никто не осмеливается ставить; необходимо мужество, чтобы вступать в область запретного… Продолжать?

— И семикратный опыт одиночества, — глухо проговорил Мальгин. — И новые уши для новой музыки. И новые глаза — способные разглядеть наиотдаленнейшее[59]…

— И семикратный опыт одиночества, — повторил Ромашин, понимающе глядя на Клима; черт ли, дьявол или ангел? — он все знал о хирурге. — Итак?

— Я задумался по другому поводу, а не из-за недостатка решительности.

— Кажется, я догадываюсь: хотите покопаться в себе, попытаться прочитать след, оставленный памятью Шаламова?

— Откуда вы?..