Черный человек. Книга 1

— Не бесспорно, однако у меня нет принципиальных возражений. Возвращайтесь в Горловину и решайте свои прежние задачи, коль уж мы так неудачно вмешались в дела пограничной разведки.

— Это мы виноваты, — встал Мальгин, виноватым жестом теребя подбородок. — Но я не знал всех обстоятельств дела, и у меня… просто не было выхода.

— Вашей вины здесь нет, — сказал Ромашин твердо. — Просто мы плохо подготовили операцию, информационно и технологически плохо, с чем еще предстоит разобраться. Идемте, поговорим на базовом.

Через несколько минут, сняв скафандры, десантники покинули борт «Ильи Муромца», который тотчас же растворился в пространстве, направляясь в Горловину, и собрались в кают-компании «Конунга».

Неизвестно, о чем думал Джума Хан и какие им владели чувства, но Мальгин чувствовал себя неловко. Словно был виноват в неудаче экспедиции или на худой конец отстаивал необходимость заведомо обреченной на провал операции. Он редко нервничал, никогда не паниковал, не чурался риска, если это касалось только его самого и грозило неприятностями ему одному, но и бросаться очертя голову в схватку, в гущу событий, не зная ориентиров и конечной цели, не привык.

— Свои проблемы обсудим позже, — сказал Ромашин, каким-то шестым чувством оценив состояние Мальгина, — поэтому попрошу высказываться ближе к теме, касающейся наших гостей. — Он повернулся к хирургу. — Вся добытая информация и выводы экспертов будут зафиксированы в памяти Умника, и вы сможете получить запись по возвращении на Землю. Помощь наша, к сожалению, будет весьма незначительна, финал десанта не в нашу пользу, так что не обессудьте. Итак, сначала вы, Фредерик.

— Вынужден повторить эту очень неудобную фразу «к сожалению», — сказал главный кибернетик десанта, узкоплечий, с шапкой выгоревших до льняного блеска волос. — Все, что смогли, мы переписали и даже демонтировали кое-какие из блоков памяти Джорджа, но едва ли удастся восстановить из этого электронного хлама что-то путное. Компьютер получил сильнейший информационный удар, в результате чего шоковые наводки разрушили контуры интеллекта и межцентровые связи. Единственное, в чем мы разобрались: Джордж не был подключен к маатанскому компьютеру и принял на себя удар от пилота. Да-да, не удивляйтесь, это обстоятельство выяснено совершенно точно, канал связи координатора с эмканом пилота, слава богу, сохранился.

— Теперь вы сможете оценить не только качественно, а и количественно информационную мощь мозга Шаламова, — добавил Ромашин.

— Учтите еще вот что, — продолжал кибернетик. — Джордж, очевидно, подключился к мозгу пилота самовольно; это очень интересная деталь, но для вас не главная, — зато может заинтересовать процесс подключения. Время обратной связи «Шаламов — координатор» не превышало десятых долей секунды, но за эти мгновения Джордж, скорость операций которого близка к пределу Мука, пытался упорядочить хлынувший поток информации и успел частично перестроить электронную структуру мозга. Потом он все равно был «затоплен», однако четко прослеживается корреляция его оперативного поля со схемой маатанского компьютера.

— Ну и что? — спросил Джума Хан, подождав.

Кибернетик замялся, посмотрел на Ромашина.

— Извините, если я чрезмерно усложнил объяснение…

— Так давайте попроще, мы не обидимся.

Фредерик порозовел, был он, по сути, еще очень молод, но ориентировался в разговоре с неспециалистами быстро.

— В двух словах сказанное мной сводится к следующему: судя по состоянию Джорджа, принципы мышления вашего пациента близки к принципам работы маатанского компьютера. Предполагается, что у Шаламова база этики — человеческая, а база логики, база принципов обработки информации — маатанская. Подчеркиваю — предполагается. Более точную реконструкцию происшедших событий сможем выдать вам только после обработки массива полученных данных.

— Информация нужна мне сегодня, не позднее… — Мальгин запнулся, потому что хотел сказать «не позднее десяти вечера», но в полете время на спейсере отсчитывалось иначе. — Не позднее чем через шесть-семь часов.

Десантники, как по команде, одновременно посмотрели на Ромашина.

— Надо — значит, будет, — сказал Фредерик.

— Вне всяких сомнений, — кивнул Ромашин. — Кто еще хочет что-то сказать гостям?

— Добавлю, — Фредерик посмотрел на Мальгина, желая, видимо, произвести на него хорошее впечатление, — что сам маатанин не смог бы починить свой проникатель, потому что необходимые для этого компоненты находились на борту «Кентавра», а об этом знал только Шаламов. Он смог разобраться в управлении маатанской техникой и использовал ее для ремонта системы связи. Это все.

— У меня вопрос, — поднял руку верзила с несколько сонным выражением лица. — Вы хорошо знаете Шаламова?

Хан и Мальгин переглянулись.

— Достаточно, — сказал Хан. — Что вы имеете в виду?

— Меня он интересует как личность.

— Если очень коротко, то Шаламов азартен, упрям, независим, решителен, с твердой волей и любовью к риску. Личность своеобразная, но сильная.