Черный человек. Книга 2

— Извините, что оторвала вас от творческой работы, — с иронией проговорила Власта. — Вы хотели навестить наш отдел…

— Передумал, — лаконично ответствовал Железовский. — Ваше предложение насчет работы мне не подходит. Извините. Во-первых, все интрасенсы — индивидуалисты, жаждущие свободы в максимальной степени, и я не исключение. Я предпочитаю заниматься тем, что мне нравится. А во-вторых: живи тихо — не увидишь лиха.

Бояновой показалось, что Железовский при этом лукаво подмигнул ей, но вряд ли это соответствовало истине.

— Насчет лиха — это ваш девиз?

— Просто человек я осторожный и люблю комфорт. — Аристарх повел рукой вокруг. — Камни — моя страсть. Не хотите оценить коллекцию?

— Некогда, — отрезала Власта, выключая виом. Она была раздосадована и разочарована до такой степени, что не сразу ответила на вопрос Умника:

— Я вам еще нужен?

— Нет, — ответила она уже спокойней и пробормотала: — Ну и ну! Что в тебе нашла Забава? Не понимаю!

Позвонив домой и предупредив дочь, что будет ночевать у сестры, в пол-одиннадцатого вечера Боянова воспользовалась метро управления и в одиннадцать была уже в Вылкове, пригороде Софии, где жила Забава.

По местному времени было всего лишь девять вечера, но темнота и здесь властвовала над землей и небом.

Отпустив такси, Боянова мельком посмотрела на плывущие над головой алые огоньки чужой машины, подумала: прикрытие, наверное, любит Алекс архаику, — и тут же забыла об этом. Лифт вознес ее на семнадцатый этаж здания-пирамиды, а спустя минуту она уже входила в квартиру сестры: жилой стандарт — четыре комнаты, кухня, сауна.

Забава примеряла новое платье, вырастив из стены треугольник зеркала. Оглянулась на звук шагов.

— Как я тебе?

Комиссар оценивающим взглядом прошлась по фигуре сестры.

— Весьма недурно. Однако носить такое можно только вечером.

Платье горело, то есть впечатление было такое, что легкая ткань вспыхнула и горит бездымно, трепеща язычками пламени: алыми, оранжевыми, голубыми и фиолетовыми. Сквозь неумирающее и нежгучее пламя изредка то туманной кисеей, то рельефной скульптурой — на мгновение — проступало прекрасное тело молодой девушки, полное сил и женственности.

— Стиль «аутбэст», — проговорила Забава смущенно. — Зиркорн, конечно. И все же красиво, да?

Она небрежно взмахнула рукой, и платье вдруг стекло к ее ногам лужицей света. Оставшись в бикини, девушка нагнулась, подобрала «лужицу», превратившуюся в ленту, бросила в дырчатую пластину стенного шкафа, который проглотил ленту и заурчал, как сытый кот, ожидая приказа. Забава щелкнула пальцами, надела выданный шкафом халат — ничего не скрывающий по сути, прошлась перед сестрой, покачивая бедрами, и обе засмеялись.

Спустя несколько минут сестры вырастили в спальне мебель по вкусу, приготовили напитки и устроились в уютном уголке комнаты, делясь впечатлениями от прожитого дня и последними новостями. Они были очень похожи, особенно бровями, густыми и широкими; но у Забавы лицо было смуглое и тонкое, с твердым подбородком и такими же твердыми, резными губами, с глазами-сапфирами, а лицо Власты светилось белизной, такое же тонкое — один и тот же резец их вырезал, — но более мягкое, с губами пухлыми, готовыми, казалось, сложиться в улыбку, и желто-зелеными глазами. Правда, в отличие от сестры, комиссар улыбалась редко, в исключительных случаях, а вот характеры у них получились одинаковые: решительные, сильные, властные.

— Что ты в нем нашла? — пробормотала младшая сестра, насмотревшись на Забаву. — Тебе на вид двадцать, ты красивая, изящная и умная… а он — бегемот с фигурой Геракла, бифкейк[24] с едва заметным проблеском мысли…

Забава с изумлением посмотрела на сестру.

— Власта, что с тобой? Ты об Аристархе? Всерьез?

— О нем, о ком же еще.

— Да ты же его не знаешь совсем! Это… это… — Забава не нашла слова и только зажмурилась изо всех сил. Потом недоверчиво заглянула в глаза Власты: — Что произошло между вами?

Она могла свободно читать в душе сестры, воспринимать бег ее эйдетических образов — процесс мышления, но никогда не делала этого, и даже не в силу этики интрасенсов — в силу безоговорочного доверия.

— Он отказался работать в отделе, — поморщилась Власта. — Придумал какую-то смехотворную причину… хотя, вероятней всего, это лень или трусость!

— Власта!

— Ну не буду, не буду, раз тебя это задевает. Он меня вывел из себя, отсюда и настроение соответствующее. А тут как назло начинаются странные события и нужен очень хороший эфаналитик, чтобы сделать верный прогноз.

— Он очень хороший аналитик, а математик от бога.

Власта улыбнулась, провела рукой по щеке сестры.

— Надо же, как ты его защищаешь. А разница в возрасте не смущает? Ведь ты старше его на тридцать лет. Впрочем, — комиссар пригорюнилась, — извини, при чем тут возраст? Просто я никогда не думала, что моя железная сестра, идеал строгости, точного расчета, вкуса, свободы, целеустремленности, способна влюбиться так по-девичьи, бездумно и щедро.