Черный человек. Книга первая

Лондон улыбнулся, и Ромашин, как Мальгин когда-то, оценил эту улыбку, отражавшую вторую, скрытую во время официальных деловых разговоров и напряженной служебной деятельности натуру начальника отдела: мягкую, деликатную, великодушную и тактичную. Ромашин признался в душе, что по внутренним качествам в чем-то уступает этому человеку, не признающему за собой особых достоинств и не претендующему на исключительность. И вместе с тем мягкость Лондона хорошо сочеталась в нем с высокой требовательностью и упорством. Во всяком случае, убеждений своих он не менял и если уж решил что-то по-своему, то решил.

— Хотите еще сбитня? Предпочитаю его остальным фирменным напиткам, хотя люблю и кока-колу, и солинт. Хмель и мяту собирала дочь в прошлом году, а делает напиток жена, она у меня русская, Катя.

— А дочь как назвали?

— Акулина. Жена настояла. — Лондон вздохнул.

Ромашин засмеялся.

— Вы предлагали другое имя?

— Вообще-то я хотел сына, хотя уже знал, что будет дочь. Но поверите, все теплилась надежда, что медики ошибаются. Кстати, вы осведомлены, что предложил врач «Скорой» Джума Хан?

Ромашин замялся на мгновение, а у Лондона собрались вокруг глаз веселые морщинки.

— Да.

— Результатов еще нет?

— Просчитаны обе Америки, Южная и Северная, Австралия и Африка, остались Европа и Азия. Вряд ли орилоунский трансгресс отыщется на территории Европы, слишком уж хорошо она изучена, остается Азия. Ждем. Что вы еще хотели у меня спросить?

Ромашин помолчал немного. Было воскресенье, выходной день. Лондон, конечно, удивился, когда Игнат попросил его встретиться, но виду не подал. Жена и дочь, очевидно, не обрадовались тому, что супруг и отец остается дома, но привыкли ко всему. Зря пришел сегодня, подумал Ромашин, мог бы потерпеть до понедельника, человек и так отдыхает редко…

— Майкл, вы верите в интуицию?

Лондон снова прищурился, изучающе глядя на гостя.

— Верю.

— Тогда установите наблюдение за женой Шаламова. У меня нехорошее предчувствие, что Даниил вот-вот появится на Земле.

Хозяин посмотрел на окно сквозь бокал красного стекла, встал и принес еще напитка. Сказал стоя:

— Игнат, вы на двадцать лет старше меня и намного опытней, я всегда уважал вас и прислушивался к вашему мнению, когда мы работали вместе — вы в службе Б, я в погранслужбе, — но не все то, что подходит вам, подходит мне. Извините. — Лондон с сожалением развел руками. — Я слеплен из другого теста и чту принципы, заложенные в меня с детства. К тому же вы сами, да и СЭКОН в первую голову, не дадите мне санкции на наблюдение. Нет причин.

Игнат полузакрыл глаза.

— Принцип у нас один: безопасность людей.

— Да, вы правы, и все же…

— Я понял.

— Извините еще раз, обидеть вас я не хотел, просто так думаю. Но мы сделаем все, что следует сделать в создавшемся положении. Обещаю советоваться с вами по каждому… — Начальник отдела не договорил, с панели «домового» — домашнего координатора, декорированного под древнеафриканскую маску, кузнечиком прострекотал вызов.

— Включай, — скомандовал Лондон автомату.

Панель превратилась в окно виома, из которого выглянул дежурный североамериканского СПАС-центра:

— Майкл, вам «две семерки» по треку.[45]

— Причина?

— Разве ваши мудрецы сообщат? Но я понял, что речь идет о какой-то жутко необычной находке.

Лондон оглянулся на Ромашина, тот встал.

— Орилоун?

— Похоже на то. Где именно, Джо?

— Русский север, полуостров Таймыр. Больше ничего не знаю.

— И на том спасибо. Идемте, Игнат. Кажется, интуиция вас не подвела. Да и моя меня тоже, иначе я не остался бы дома.

Обменявшись понимающими полуулыбками, они вышли из квартиры и поднялись к причалу дежурных машин, где Лондона всегда ждал скоростной куттер.

Глава 3

Сложена была Карой великолепно. В своем таитянском парео, загорелая до бронзового свечения, она казалась Мальгину Алкменой, дочерью царя Электриона, чья исключительная красота заставила даже Зевса обратить на нее внимание.

Плавала она бесшумно и надолго уходила в глубины заводи, словно поддразнивая хирурга, пугая его своей смелостью. Мальгин лежал на берегу, покусывая травинку, и думал о том, что наряд женщин не должен быть вызывающим, намек на тайну всегда интереснее и привлекательнее; полное откровение всегда интимно и редко не возбуждает самого примитивного желания, но Карой и в парео не вызывала у Мальгина вожделения, лишь восхищение и невольное легкое волнение.

Они позавтракали у костра вместе с отцом Клима, выпили по кружке вкусного чая, пахнущего дымком, малиной и чабрецом, потом Мальгин-старший отбыл на лодке вниз по течению, скрылся за излучиной реки. Карой предложила искупаться и позагорать, и Мальгин, в душе забавляясь непосредственностью женщины, своей растерянностью и ожиданием неизвестных, но приятных событий, первым полез в воду.

Говорили они мало, ограничиваясь в основном междометиями и малозначащими замечаниями. Клим испытал мимолетное разочарование, когда вместо Купавы увидел на берегу Карой. Но теперь уже не жалел, что его одиночество — отец не в счет — получило пробоину.