Черный дембель. Часть 1 (СИ)

Звучавшая в зале музыка заглушала пока негромкие разговоры. Я огляделся. Заметил, что сцена пустовала. Хотя Артур рассказывал, что по выходным здесь выступали артисты: не только местные. Иногда, говорил он, к нам в Новосоветск наведывались на «подработку» и гости из Краснодара, бывали даже столичные певцы и музыканты. В этих словах Прохорова, помню, мы с сокурсниками усомнились: нам слабо верилось, что мелькавшие по телевизору лица снисходили до пения в «Московском». Хотя Артурчик с пеной у рта доказывал, что своими глазами видел на сцене в ресторане музыкантов известного ВИА: «тех самых».

По пути к столику Илья Владимирович то и дело пожимал руки мужчинам, раскланивался и любезничал с дамами, здоровался с персоналом ресторана. Я отметил, что среди собравшихся в зале людей он выглядел «своим». В отличие от шагавших следом за ним парней, на которых не обращали внимания ни гости ресторана, ни официанты: Илья и Артур будто брели в шапках невидимках. А вот на мою улыбку многие дамы реагировали (разных возрастов). Они без стеснения осматривали меня с ног до головы (будто оценщики). Как и их спутники, которые провожали меня хмурыми и (как мне показалось) завистливыми взглядами.

Важный швейцар подвёл нас к столику у стены с хорошим видом на сцену и на барную стойку. Взял из руки Прохорова красноватую купюру, поблагодарил директора фабрики едва заметным поклоном. Смахнул с белоснежной скатерти лишь ему заметную пылинку, махнул рукой официанту — будто запустил для нас «механизм ресторана». Илья Владимирович уселся лицом к сцене, усадил по правую руку от себя сына — Кирилл занял место рядом с приятелем. Швейцар снова улыбнулся: персонально директору швейной фабрики. Пожелал нам приятного аппетита и откланялся. Я не смотрел, куда он пошёл: не обернулся.

— Как вам здесь? — спросил Илья Владимирович.

Он махнул здоровой рукой, ухмыльнулся.

Лишь сейчас я сообразил, что его прижатая под пиджаком к груди левая рука не просто забинтована, а в гипсовой повязке.

— Клёво! — за всех ответил Артур.

Он оглядывался по сторонам — в его карих глазах отражался свет ламп и блеск хрустальных люстр. Вертел головой и мой младший брат. Я сообразил, что Кириллу «Московский» виделся сейчас едва ли не раем на земле. Родители лишь дважды водили нас с братом в рестораны. Но те заведения были попроще, чем украшенный зеркалами, красными ковровыми дорожками и хрусталём «Московский». А я восторг комсомольцев не разделял: бывал в местах и получше, чем этот ресторан. Из памяти ещё не выветрились воспоминания о будущем. Поэтому нынешняя советская роскошь не произвела на меня должного впечатления.

К нашему столику подошла официантка. Молодая: лет двадцати восьми. Наряженная в блузу из лёгкой ткани с яркими белыми манжетами и воротником. Манжеты и воротник придавали униформе работницы элитного общепита строгий и аккуратный вид. Хотя блуза плотно прилегала к телу и делала образ официантки женственным. Подол чёрной классической юбки не дотягивался до колен. Белый фартук удачно вписывался в композицию: не просто защищал одежду, а хорошо дополнял образ советской разносчицы. Официантка скользнула по нашим лицам взглядом — быстро сориентировалась «кто есть кто».

— Здравствуйте, Илья Владимирович! — сказала она. — Ждали вас в среду. Я держала для вас столик.

— Спасибо, Светочка, — произнёс Прохоров. — Запиши его в мой сегодняшний счёт.

Он пошевелил левой рукой.

— В среду у меня был трудный вечер, Светочка, — сказал Илья Владимирович. — Уж лучше бы я его провёл у вас.

Прохоров усмехнулся и потребовал:

— Принеси-ка, Света, нам по салатику. «Столичный» отлично сгодится. Грамм по четыреста шашлычка из барашка. Сыр, колбасу на тарелочке. По бутылке минеральной воды. Морса мне клюквенного кувшин принеси: того, что я пил в прошлый раз. И две бутылки хорошего красного вина для юношей: под мясо барашка оно прекрасно сгодится.

Артур и Кирилл переглянулись — будто мысленно обменялись комментариями к заказу.

— Что-нибудь ещё, Илья Владимирович? — спросил официантка.

Она ничего не записала. Сложила ухоженные руки на фартуке. Улыбалась.

— Обязательно будет «ещё», Светочка, — сказал Прохоров. — Обязательно! Но чуть позже. Когда распробуем шашлык.

— Сейчас всё принесу, Илья Владимирович! — пообещала официантка.

Она будто случайно взглянула на меня.

Я заглянул в её зелёные глаза. Отметил, что никогда раньше их не видел. Но вспомнил очень похожий насмешливый и слегка высокомерный взгляд. Отыскал в памяти и имя его владелицы: Женя Рукавичкина. Женя училась со мной на первом курсе в МехМашИне. Но «залетела»; и взяла в академку после летней сессии. Именно вместо Рукавичкиной в комнату к Наташе Тороповой поселили на втором курсе Ларису Широву, которая перевелась в наш институт из Ростова-на-Дону. У Рукавичкиной, сообразил я, в ресторане «Московский» работала старшая сестра Светлана — об этом мне в прошлой жизни говорил Артур.