Черный дембель. Часть 2 (СИ)

Ещё вчера мы с Кириллом поставили себе чёткую цель: ночь со вторника на среду проведём не в родительском доме, а в комнате общежития. Лишь улыбнулись в ответ на мамины слова о том, что «дома лучше». Прохоровы пробыли вчера в посёлке допоздна, но на ночь у нашей соседки они не остались. Артурчик поддержал идею скорейшего перехода к общажной жизни. Рассказал нам, что его отец «выбил» для нас приличную комнату на четвёртом этаже (в прошлый раз комнату нам «выбивал» дядя Саша Лемешев: на том же этаже и, как я заподозрил, ту же самую). Прохоров сказал, что уже собрал вещи для переезда. Признался, что за месяц жизни в колхозе привык к «воздуху свободы». Заявил: теперь «спит и видит», когда вырвется из-под отцовской опеки. Артурчик добавил: «Свалю из дома до того, как там… станет слишком шумно».

Сегодня Артур дожидался нас около главного корпуса МехМашИна, наряженный в модные штаны и рубашку из джинсовой ткани (многие студенты с завистью посматривали на его одежду). Прохоров курил около ступеней в компании трёх парней из нашей группы, изредка потирал пальцем усы и поглядывал на проходивших мимо него девчонок. При виде нас он эффектным щелчком отправил окурок в урну. Поднялся вслед за нами по ступеням. Он на ходу известил Кирилла о том, что «Ленка и Наташка уже там». Мой младший брат кивнул ему в ответ и улыбнулся. Кир похвалил наряд своего приятеля — услышал ответ Артурчика: «Настоящая фирма, а не хухры-мухры!». Я усмехнулся: вспомнил, что Прохоров и в прошлой жизни (ещё во время сдачи вступительных экзаменов) повторял эту фразу о «хухры-мухры». Решительно распахнул дверь.

И тут же уловил растворённый в воздухе аромат свежей выпечки. Невольно сбавил скорость — пошарил взглядом между расставленными около стены скульптурами. Но торговавших пирожками старшекурсников там не увидел. Сообразил, что лоток с пирожками и булочками появлялся в вестибюле института на большой перемене. «Беляш стоил девятнадцать копеек, — вспомнил я. — Пирожок с ливером четыре копейки». Стоимость булочек в памяти не нашёл: нечасто покупал их в институте. Я подвёл Кирилла и Артура к информационным стендам, но ничего интересного и важного мы там не обнаружили. Поэтому сразу направились к кафедре нашего факультета, где вывешивали расписание для трёх групп («лётчиков», «машинистов» и «трудовиков»). Я шёл впереди: будто ледокол прокладывал путь в заполненных шумными студентами коридорах.

Около кафедры мы застали большую группу студентов: в основном, первокурсников (из всех трёх групп). Поздоровались с Васей Ковальчуком — тот представил нам своих земляков, с которыми нам предстояло жить на одном этаже (в соседней комнате, как я подозревал). Артурчик прихвастнул перед парнями, что мы тоже сегодня «переберёмся» в общагу. Он назвал Василию номер нашей комнаты: четыреста тринадцатый (я лишь сейчас сообразил, что он знал его ещё вчера). Уроженцы Старого Оскола отреагировали на сообщение Прохорова улыбками и сказали, что мы с ними соседи. А я отметил, что замена «дяди Саши» на «дядю Илью» не повлияла на мой новый адрес. Мы попрощались с парнями до вечера — Василий переметнулся в нашу компанию. Я окинул взглядом расписание и выяснил, что первую лекцию (как и тогда) у нас проведёт профессор Баранов.

— Высшая математика, — недовольно пробормотал Артурчик.

Мы вновь пошли по коридору мимо огромных окон, рядом с которыми на подоконниках сидели студенты. Посматривали на ноги девчонок, рассматривали надписи на дверях аудиторий. Ковальчук отвечал на вопросы Кирилла о жизни в общежитии. Моего брата интересовали проблемы быта. А вот Артурчик выяснял, до какого времени пускали парней в женский корпус — на этот конкретный вопрос Василий ответил уклончиво и невнятно. Мимо нас по коридору промчался хмурый Андрей Межуев. Староста поздоровался с нами и поспешил по своим «начальственным» делам. Повстречали мы и Колю Басова, который (сидя на подоконнике) елейным голоском вешал лапшу на уши Светы Миккоевой. Прохорову и Котову мы увидели среди большой группы «трудовиком», заполонившей пространство около потрёпанной и небрежно окрашенной двери в аудиторию.

Лена и Наташа увлечённо спорили с одногруппницами, подкрепляли свои слова выразительными жестами. Особенно усердствовала в споре Торопова: со стороны казалось, что она выступала с обвинительной речью. Не безмолвствовала и Котова. Елена вставляла в монолог подруги короткие реплики, то и дело встряхивала каштановыми кудрями. Лена и Наташа прервали беседу, когда заметили нас. Улыбнулись. Кирилл и Артурчик помахали девчонкам руками, ускорили шаг. И вдруг остановились. Потому что наперерез им метнулась хрупкая девичья фигура. Она выбивала каблуками частую дробь по паркету. Перед моими глазами мелькнули яркие голубые глаза и блестящие светлые волосы. Я увидел, как к моему младшему брату не подошла — подбежала сиявшая от счастья Инга Рауде. Комсорг бросилась Киру на грудь, обняла его за шею, расцеловала окаменевшего от неожиданности Кира в щёки.

Она посмотрела моему брату в глаза и громко, чуть растягивая звуки, спросила: