Черный день. Книги 1-8

Странно. Он считал, что овец перегоняют своим ходом, в сопровождении чабана и одной-двух пастушеских собак. Потом сообразил, что этих везут далеко.

«Может, племенные овцы, отборные. Большая ценность».

Больше никто не показывался, но на шоссе мститель вернулся только с наступлением сумерек. Он решил, что теперь будет идти по ночам. По крайней мере, пока не снизится активность врагов. Надоело без конца прятаться и пережидать. Похоже, недавно прошла какая-то операция, теперь возят трофеи.

Саша бодро зашагал, толкая перед собой тачку. Светила луна; небо ясное, звездное, бесконечное; теплый ветерок доносил запахи травы…. Как хорошо, спокойно! Давно надо было перейти на ночной образ жизни. Страха он не чувствовал. У него есть оружие, есть цель, есть план. Он – ночной мститель. На тачке, ага… Неожиданно взгляд зацепился за что-то, выбивающееся из общей благостной картинки.

Он включил фонарик. В канаве лежали мертвецы. Похоже, из пешей колонны. Двое, из них один – парень, примерно его ровесник, другой − пожилой. Лежали валетом, будто спать прилегли. Крестьяне, причем не из зажиточных. Оба истощены. Серая рваная одежда из мешковины. У обоих разбиты головы. Может, дубинкой со свинцовым навершием, или плетью с грузом на конце. Саша такие штуки видел.

Что интересно – оба босые. Ноги черные, как у негров, с кровавыми трещинами и лопнувшими пузырями мозолей. Не ясно только, они так и шли босиком, в качестве наказания, или надсмотрщики забрали обувь уже у мертвых? Хотя, скорее всего, перед ним − не заключенные, а рабы. А их хоть немного, но берегут. Тогда надсмотрщики могли отдать обувку собратьям казненных, вряд ли для себя позарились.

Как ни жутко звучит, но даже эти надсмотрщики не из самых плохих. Бывают и похуже. Крестьян убили сразу, без садизма. Он вспомнил, как говорил Ермолаев: «только за дело они карают, только за дело!». Видимо, скверно вели себя в дороге.

Саша сжал зубы, лицо сделалось каменным. А ведь эти люди ему – никто. К тому же он плохо чувствовал чужую боль тех, кто был для него незначим. Будь они живы, он вполне мог бы пройти мимо, лишь бы не менять свои планы. И огорчился бы только из-за того, что придется испытывать чувство вины.

Он понимал чудовищность того, что увидел. Каждая такая картинка − еще один небольшой должок, который снимется, только когда сможет сделать большую зарубку на прикладе. Пока же там расположились несколько мелких.

Когда-то Пустырник его за это отругал – «какого … ты портишь казённое оружие?».

На рассвете перекусил томской тушенкой, купленной у Марата, сухарями, съел немного уфимской пастилы. Костер разводить не стал, поэтому без чая.

Может, и хорошо, что нет коня. Много мороки. Вдруг с разговорами бы приставал?

«Интересно, фраза «монгольское иго» − от того, что лошади монголов говорили: "Иго-го-го"?».

Посмеялся сам с собой. Он давно привык быть своим собеседником. Сделал пару записей в блокноте и улегся спать в рощице неподалеку от дороги.

Снилось ему, что он космонавт, один среди чужаков. Пытается общаться с инопланетными существами. А они его никак не понимают.

Под вечер, когда Саша проснулся, его отражение в лужах, оставшихся после недавнего дождя, плясало и кривилось, но было узнаваемым. Винтовка за спиной, посеревшая и потемневшая одежда, те же, но более стоптанные и запыленные ботинки, похудевший рюкзак, тачка с добром…

В глазах все еще решимость, хоть и приправленная усталостью. Как в вестерне – одинокий странник, один против всех, против целой армии, но он, конечно, обречен на победу. Всадник апокалипсиса на трехколесном велике. Вот только сломался велик. Пал смертью храбрых.

На самом деле все не так радужно. Вспоминать свою наивность в самом начале пути, когда он только-только остался один без отряда, было смешно и горько. Младший многое узнал и многому научился. А еще осознал свою слабость во враждебном и сложном мире, в котором не то, что помощи искать глупо – лучше вообще не показываться никому на глаза без лишней надобности.

И то, что он прошагал тысячу километров и проехал столько же, никем не узнанный и не остановленный, не съеденный и не застреленный… само по себе выглядело чудом. Но впереди, он знал, ожидало нечто еще более трудное. А силы свои и умения Саша оценивал уже более трезво, чем в начале. Только в оценке последствий пока был неразумно оптимистичен.

Знал бы он, что еще придется увидеть, что перенести, и как мало будет с этого проку... то повернул бы назад прямо сейчас. Придумал бы тысячу оправданий, вернулся бы куда угодно – в Уфу, к Лене… или поселился в любой деревне, нашел бы другую жену, завел хозяйство и детей, но никогда больше не стал бы связываться с теми, которые называли себя Орда и несли миру Железный Закон и Порядок.

Глава 7. Каратели

Июль 2075,

Внешний Санкт-Петербург