Черный день. Книги 1-8

– Ты не понял, Миша, – Виктор Иванов приподнял очки, будто чтобы взглянуть своими глазами, без преграды в виде стекол, – Думаешь, я людям лапшу вешаю? Управлять холопами я и так могу. Вера… она для веры. Не чтобы страна крепче стояла. Пес с ней, со страной! Все мы ̶ грешные рабы и уйдем, когда Всевышний определил. Как говоришь? «Представимся»?

Поправлять правителя Петраков не стал.

– Вот, – продолжал Уполномоченный. – Пройдем через золотые врата и скажем: «Здрасьте, я раб божий такой-то». Но будет и Страшный Суд.

Генералу показалось, что в глазах Уполномоченного блеснуло.

– Знаешь, Миша. Почти все попы… бездельники. Редко попадается толковый, но такие обычно не за нас, а мутят народ. Но кто-то там наверху есть. И Он разговаривал со мной, Миша. Пули от меня отводил и врагов как мух давил. Мне снилось, что там… – Виктор показал пальцем в вышину, – сказали, что мы делаем мало. Надо больше. А иначе мир тьмой покроется. Весь. Ты понял? Отнесись серьезно. Разработай, твою налево, официальную программу! К концу года надо воцерквить хотя бы половину. А сейчас у нас как? А?

– Если честно, больше половины ̶ язычники. Ну, или атеисты.

– Аметисты восьмого дня… херовы. По мне проще так: антихристы. А остальные?

– Пополам – мусульмане и православные… хотя дай бог, если одну молитву знают.

– Хреново, Миша. Так работайте, вашу в коромысло! Святите. Кто святит, тот и светит. Вот что важнее, чем машинки и паровозики.

Они взялись за это дело после прихода в Калачевку, но настоящий размах оно приобрело после переселения на Юг. Когда стало ясно, что нужна нормальная государственная вера.

И вера эта должна быть традиционная, а не какой-то шаманизм. А значит, всю религию надо свести в систему.

Были, конечно, священники, которые думали иначе. Что, мол, вера ̶ одно, а государство – другое. За полвека анархии привыкли. Но их вразумили. Им пришлось идти в леса или в развалины на границу обитаемого мира проповедовать. А остальные согласились, что вера – то же самое, что и было тысячу с лишним лет назад, в Византии. Не только спасение души, но еще скобы и гвозди для державы.

– Людей приучают, – быстро произнес Премьер. – Они будут, хоть и скрипеть, но исполнять ритуалы. Уже их дети будут исправно посещать службы, не из-под палки. А внуки будут верить истово. Горячо. Не только в Бога, но и в его наместника.

Генерал помнил, что раньше Виктор был спокойнее в этом вопросе. Но что-то изменилось за последние годы.

– Во. Дело говоришь, – кивнул Первый гражданин.

– Главное, чтоб были приучены к порядку, небесному и земному. Нам не надо придумывать ничего нового. Стартовые условия похожи на средневековые.

– Хорошо. Но плохо и медленно! Я слабый правитель. Пытаюсь нести ношу, которую мне положили. А спина болит.

– Ты лучший правитель, какой есть на планете. Думаешь, император римской империи Константин до глубины души в Христа верил? Да он считал это религией рабов, сектантов и бродяг. Но ему нужно было победить в гражданской войне и сплотить империю. В результате та простояла еще триста лет. А если считать Византию… тысячу с лишним. И это дало земной цивилизации многое. Фору во времени. А не было бы православной Византии, неизвестно, как бы история пошла. Все хорошие правители правили в железной перчатке. Еще раньше Рим укрепил Октавиан Август, убрал республиканскую гниль и создал принципат.

Генерал не хотел говорить так цветасто, но как-то само вырывалось. Даже на мгновение забыл о боли.

Все они вживались в роли, и маски прирастали. А для их детей… это будет кожей, а не маской. И вера, и иерархия.

– Я таких имен и названий не знаю, Миша.

– Поэтому ты правитель, Виктор, а не я. Лидер должен нести ответственность. Он не должен забивать голову всем подряд. А думать ему должны помогать советники, которые знают каждый своё. Он должен выслушать их, взвесить все и сделать по-своему.

Двадцать минут давно прошли, но вопросы были важные, и поэтому правитель терпел, хотя Генерал знал, что надо не пропустить момент нарастания недовольства.

– Смотри, Миша, не помри раньше времени.

– Я думаю, несколько лет у меня еще есть. Ты все-таки не надумал царем себя объявить?

– Нет. Царей штук десять знаю. У некоторых пара деревень, но они цари, блин, – презрительно усмехнулся Виктор. – Вот захватим Константинополь, хотя бы временно. И тогда там коронуюсь этим твоим… василевсом. Императором.

А пока он был просто Уполномоченный и «Первый гражданин». Хотя неофициально в окружении его за глаза называли царем. И в народе тоже.

Виктор и сам не против был принять этот титул, но понимал, что ещё не время, и лучше потерпеть. Генерал поддерживал, говорил, что скромность украшает. В этом году терпение кончилось. Первоначально была идея короноваться в самой Москве. Однако Виктор отказался ехать в Бывшую наотрез, говорил, что там плохая энергетика. На самом деле, скорее всего, опасался излучения или заразы. Но настаивал, чтобы короновали его не в Сочи, а в каком-нибудь «месте силы».