Чёрный диггер

Дверь за спиной Сергея отворилась, и в комнату зашёл человек-рыба. Роман Александрович посмотрел на него. Человек-рыба едва заметно качнул головой и, подойдя ближе, принялся что-то нашёптывать ему в ухо. Крутину ничего не было слышно, доносились только обрывки фраз: «вертикальный ствол… перекрыли верхние… весь комплекс… по двое, по трое… через шестой сектор, там другая система…» Лицо Романа Александровича при этом ничего не выражало, но Сергей почувствовал, что речь идёт о Профессоре. И похоже было, что события развиваются не так, как они запланировали, а значит, Профессору удалось вырваться. И хотя Роман Александрович продолжал все так же холодно смотреть Сергею в лицо, и человек-рыба время от времени окидывал его упыриным своим взглядом, Крутин ощутил громадное облегчение. Профессор жив! Жив, чертяка, бесценный и ненаглядный его старикан. Жив, а значит, ещё не все потеряно. И хотя с ним самим, похоже, все кончено и выкрутиться ему уже не удастся, но остался человек, который сможет наступить им на хвосты: и Саранову, и Роману Александровичу, и всей этой кодле.

Видно, эти чувства проявились на лице Сергея, потому что внезапно Роман Александрович резко и уже без прежнего своего напускного расположения спросил:

— Ну так что? Говорить будете?

— Я бы и не против, да только вы все равно ничему не поверите.

— Так. Иван Трофимович, — обратился он к Айболиту, — готовьте дозу.

Иван Трофимович зазвенел ампулами. Из раскрытого чемоданчика он вынул пулемётную ленту одноразовых шприцев и аккуратно оторвал верхний.

— Глупо, — сказал Сергею Роман Александрович. — Глупо и бессмысленно. Вы же знаете действие этих препаратов. Все, что нам нужно, вы все равно выложите, но какой ценой! Вам должны были рассказывать, что ни одна из подобных инъекций не проходит бесследно. Во всех случаях — это вмешательство в мозговую деятельность с непредсказуемым результатом.

От его слов Крутин даже забыл про плечо и почувствовал нарастающую тупую боль в голове. Черт бы побрал этих подонков! Они словно знают, куда нужно бить.

— Так зачем же спешить? — сказал Сергей как можно спокойнее. Ему очень не хотелось показывать мерзавцам, как ему тяжело и плохо. Крутин чувствовал, что ещё успеет превратиться в орущий и дёргающийся кусок мяса, но сейчас он старался держаться по возможности достойно и хотел только того, чтобы ему хватило сил выдержать все как можно дольше.

— Обстоятельства вынуждают, — коротко ответил Роман Александрович.

— Что будем колоть? — осведомился Айболит Трофимович. — В-3?

— Давайте В-5, — распорядился шеф и коснулся узла галстука. — Так надёжнее.

Иван Трофимович осмотрел Сергея с головы до ног оценивающе, щуря левый глаз, хмыкнул и скептически покачал головой.

— Мозги спекутся к чёртовой матери, — произнёс он.

— Делайте, что вам велят, — жёстко оборвал его Роман Александрович, а затем повернулся к Сергею спиной. — Все равно после этого он нам уже не понадобится:

Трофимович пожал плечами.

— Валеру позови, — бросил между тем Роман Александрович человеку-рыбе. Тот вышел из комнаты, что-то негромко сказал тому, кто находился за дверью, и вернулся назад. Судя по звукам, не один.

Роман Александрович вынул из кейса, лежащего на стоде, диктофон, выщелкнул из него кассету, проверил, вставил её назад и установил диктофон возле Сергея на столике, где находились препараты Айболита Трофимовича.

— Привязать надо, — объявил этот эскулап, держа в руке несколько тугих резиновых жгутов. — А то его дёргать будет.

Они делали все это так спокойно и привычно, словно люди, выполняющие надоевшую рутинную работу. Именно эта обыденность, дававшая понять, что перед ними не человек, а с ы р ь е, была особенно страшной. Крутин понимал, что все это делается специально, чтобы сломить психику того, кто попал к ним в руки, но ничего не мог с собой поделать. И ему было страшно. Так страшно и тоскливо, как никогда в жизни.

— В чем же дело? — отозвался Роман Александрович, прилаживая свой диктофон, чтобы его никто не задел. — Валера, помоги.

Сзади появились чьи-то пудовые руки и, невзирая на раненое плечо, Сергея прижали к спинке стула с такой силой, что он действительно захрипел и задёргался.

Трофимович сноровисто охватил ноги Крути на жгутом и начал привязывать их к подставке.

— Ты там поосторожнее с его плечом, — распорядился он невидимому для Сергея Валере, — не налегай так. Сейчас он опять вырубится, и мне снова с ним возиться.

Боль действительно была такой, что Крутин, не в силах сдержаться, запрокинул голову и издал сквозь зубы полустон-полувой.

— Так сразу бы сказали, — пробасил за его спиной дуболом Валера и ослабил хватку. Вместо этого он схватил Сергея за волосы, оттягивая их назад. Перед глазами Крутина появилась его перевёрнутая щекастая харя.

— Допрыгался, гад? — злорадно спросила харя.

Ответить ему Сергей не мог. Во-первых, неудобно говорить, когда твоя голова запрокинута так, что затылок едва не касается позвоночника, а во-вторых, он боялся опять закричать.