Чёрный диггер

Так что процесс бритья Войцех Казимирович завершил в полном одиночестве, если не считать вернувшегося Борьки.

— Хана работе, — сообщил он. — Пролетает мой сегодняшний заработок.

— Должны включить, — утешил его Профессор. — Не может быть, чтобы это на целый день…

Он сложил все обратно в портфель, подошёл к Боре и поставил ногу на подставку.

— А толку? — Борька выдавил из тюбика змейку крема и начал энергично растирать его по ботинку Войцеха Казимировича. — У меня подъем бабок как раз до обеда, — он по-взрослому, с горечью, сплюнул на пол. — А потом уже хоть и не сиди.

Борька яростно заработал щётками.

— Да ещё и руки нечем вымыть будет, — пожаловался он.

— Вас что, не предупреждали об отключении? — спросил Профессор, наблюдая за сноровистыми действиями шустрого пацана.

— В том-то и дело. — Борька отложил щётки, взял бархатку и принялся наводить глянец.

— Похоже, где-то авария, — сказал Профессор. — Ну, будем надеяться, что управятся быстро. Вокзал без воды надолго не оставят.

Старик вынул из кармана мелочь и щедро сыпнул ему в блюдечко.

— Без сдачи. Это в порядке компенсации за вынужденный простой.

— Спасибо, — улыбнулся Борька. Старик направился к выходу, откуда слышались возбуждённые голоса.

— А я говорю: «Закрыто!» — это Валентина Степановна. — Непонятно, что ли?

Воды нет. Туалет не работает.

— Ты-ы е-е-о? — услышал Профессор тягуче-хриплое мычание.

— Иди отсюда! Ну что ж ты такой упёртый? Нельзя сюда.

— На-а-о.

— Надо? Вон туда, на улицу. И там делай своё «надо».

Войцех Казимирович вышел наружу. Валентина Степановна воевала с Крысой, одним из «привокзальных». Крыса был немым. А кроме того, он ещё был тупым, ленивым и жестоким. Поэтому «вокзальные» немые его в свою компанию не пускали.

Впрочем, Крысу это не слишком заботило, ему никто не был нужен. Он обитал где-то между складскими помещениями и свалкой. Постоянного места у него, насколько было известно Профессору, не имелось. Иногда он забирался в чьё-то жилище, выгоняя хозяина. Но только в том случае, если обитатель был слабее его.

Крыса любил издеваться над слабыми, и те боялись его как огня. И в то же время он старался лизать ноги всем, кто сильнее. Самая гадкая, по мнению Войцеха Казимировича, порода людей.

Ходили слухи, будто он ловит и ест крыс, тех, что живут на складе. Может, из-за этого он и заработал своё прозвище. Зная его, Профессор не считал эти слухи совершенно беспочвенными.

У Крысы были рыжеватые волосы. Но не светло-рыжие, как у Шурика, а тёмные, с грязноватым оттенком, вечно скатанные в неопрятные сосульки.

— В чем дело? — осведомился Профессор, останавливаясь. — По какому поводу шум?

— Да вот, объясняю-объясняю, никак не могу втолковать, что сюда сейчас нельзя. Закрыты мы.

— Туалет не работает, — пояснил старик Крысе, чётко и внятно выговаривая слова.

Тот пригнулся, как бы собираясь сказать: «А почему?», — потом, видимо, решил, что с Профессором не стоит так себя вести, ухмыльнулся и, повернувшись, затрусил прочь.

Войцех Казимирович попрощался с Валентиной Степановной и направился к выходу из зала ожидания. У него оставалось ещё два часа свободного времени, и он намеревался провести их в парке со своими белками.

Но не успел Профессор пройти и пяти шагов, как его планы оказались полностью разрушены. Он как раз посторонился, давая дорогу прихрамывающему парню в синей бейсболке с надписью «California» и большой дорожной сумкой в руках, когда позади него послышался густой низкий голос:

— Профессор! Подожди…

Войцех Казимирович обернулся. С противоположного конца зала к нему спешил Коля Мамонт, продвигаясь в толпе пассажиров, подобно королевскому крейсеру среди китайских джонок. Человеку, рост которого превышает метр девяносто, а вес зашкаливает за один центнер, проделывать такое не составляло особого труда.

— Ф-фу! — Мамонт, отдуваясь, поравнялся со стариком. — Здравствуй, Профессор. — И, не дожидаясь его ответного приветствия, сказал:

— Поехали. Тебя Король зовёт.

Вот тебе и белки.

Коля Мамонт был правой рукой Короля. А теперь, когда Король оказался обездвижен, он стал его олицетворением. Ну а Король… Это Король. И этим все сказано. Поэтому, когда Король предлагал что-то делать, это следовало выполнять беспрекословно. Все так и поступали. В том числе и Профессор. Но он делал это не столько из-за сложившегося порядка вещей, сколько из чувства уважения к личности этого человека. Уважение это обуславливалось многими причинами.

Во-первых, Король — умный, а таких людей не так уж и много. Войцех Казимирович не знал, кем был Король в «первой» жизни. У всех у них была когда-то «первая» жизнь. Ну, по крайней мере, почти у всех. Некоторые помнили только ту «вторую», которой они сейчас жили. Но зато все без исключения, даже самые пропащие, верили, что рано или поздно наступит «третья». Настоящая. Все её представляли по-разному, но для большинства она ассоциировалась с той, «первой», но только в улучшенном, исправленном варианте.