Черный дом

Энергия так и бурлит в нем, впервые с того дня.., с тех пор, как Дейл привез его по этой самой дороге и показал маленький, уютный дом, который принадлежал отцу Дейла.

Элвена Мортон тем временем все говорит и говорит:

— Должна признаться, я использую любой предлог, чтобы выйти из дома, когда он начинает день с Бешеного Монгола.

Бешеный Монгол по терминологии миссис Мортон — Висконсинская крыса. Джек понимающе кивает, не подозревая, что вскорости ему предстоит встретиться с человеком, прозвище которого — Бешеный Мадьяр. Жизнь полна совпадений.

— В Бешеного Монгола он всегда превращается рано утром, и я не раз и не два говорила ему: «Генри, если уж ты должен так кричать и говорить такие гадости и крутить эту ужасную музыку, детей, которые ее играют, нельзя подпускать к губной гармошке, а уж тем более к электрогитарам, почему это надо делать утром, если ты знаешь, что потом у тебя будет испорчен весь день?» И действительно, в четырех случаях из пяти, изобразив Бешеного Монгола, он вторую половину дня лежит в спальне с мешочком льда на лбу. В такие дни ленч он пропускает. На следующий день ужина я иногда не нахожу, я всегда оставляю его в определенном месте в холодильнике, если только он не говорит, что будет готовить сам. Но даже в этих случаях, думаю, он просто отправляет его в мусоропровод.

Джек хмыкает. Это все, что от него требуется. Ее слова проплывают над ним, и он думает о том, как положит кроссовку в пластиковый пакет с герметизирующей полоской, взяв ее каминными щипцами. Когда он привезет кроссовку с ногой в полицейский участок, начнется основная работа. Он думает, что надо посмотреть, нет ли в коробке чего-то еще, проверить оберточную бумагу. Он хочет повнимательнее приглядеться к вырезкам из пакетиков с сахаром. Может, рядом с какой-нибудь птичкой обнаружится название ресторана или кафе. Это маленькая зацепка, но…

— И он говорит: «Миссис Эм, я ничего не могу с собой поделать. Иногда просыпаюсь Крысой. И хотя потом мне за это приходится расплачиваться, в тот момент я счастлив. Абсолютно счастлив». Я тогда его спрашиваю: «Какое может быть счастье в музыке о детях, которые хотят убивать своих родителей, есть человеческие эмбрионы и заниматься сексом с животными?» В одной песне так и поется, Джек, я слышала это своими ушами.

На это он мне отвечает… Тпр-ру. Приехали.

Они действительно у подъездной дорожки, ведущей к дому Генри. В четверти мили дальше виднеется крыша дома Джека.

Его пикап, стоящий у крыльца, поблескивает на солнце. Самого крыльца он не видит, не видит и лежащего на досках ужасного «подарка». Крыльцо ждет не дождется, когда с него уберут эту гадость.

— Я могу довезти тебя до дома, — говорит миссис Мортон. И чего я остановилась?

Джек, думая о кроссовке и запахе тухлой колбасы, улыбается, качает головой и открывает дверцу:

— Пожалуй, мне надо еще немного пройтись. Благо есть о чем подумать.

Она вновь очень подозрительно на него смотрит. И Джек думает, что подозрительность эту следует толковать как любовь.

Она знает, что благодаря Джеку жизнь для Генри расцвела новыми красками, и готова любить его только за это. Ему хочется на это надеяться. Он вдруг отмечает, что она ни разу не упомянула про бейсболку, которую он держит в руках, но, с другой стороны, к чему миссис Мортон упоминать о ней? В этой части мира у каждого мужчины их как минимум четыре.

Он шагает по дороге с растрепанными волосами (дни, когда от стригся в «Чез-Чез» на Родео-драйв, остались в далеком прошлом, это округ Каули, так что он пользуется услугами старика Херба Роупера, парикмахерская которого расположена на Чейз-стрит), походка у него легкая, как у мальчика. Миссис Мортон выглядывает из окна и кричит вслед: "Переодень джинсы, Джек!

Как только вернешься домой! Не должны они сохнуть на тебе!

Вот так начинается артрит!"

Он поднимает руку, не оборачиваясь:

— Обязательно!

Пять минут спустя он сворачивает на подъездную дорожку к своему дому. Страх и депрессия, по крайней мере временно, исчезли бесследно. Экстаз тоже, и это хорошо. Негоже копписмену начинать расследование в состоянии экстаза.

При виде коробки, и оберточной бумаги, и перьев, и кроссовки со ступней, не следует об этом забывать, мысли Джека возвращаются к миссис Мортон, цитирующей великого Генри Лайдена: «Я ничего не могу с собой поделать. Иногда просыпаюсь Крысой. И хотя потом мне за это приходится расплачиваться, в тот момент я счастлив. Абсолютно счастлив».

Абсолютно счастлив. Будучи детективом, Джек испытывал это чувство иной раз при обследовании места преступления, чаще при допросе свидетеля, который знал больше, чем хотел сказать.., и каким-то образом Джек Сойер практически всегда мог это уловить.