Черный дом

   - Вы, Василий Аркадьич, видимо, не до конца еще изучили мое досье, - язвительно улыбнулась Нина. - Я не даю интервью, не рассказываю ничего о своей работе над романами, не делюсь планами на будущее. И с читателями тоже не встречаюсь. Исключение составляют военнослужащие штурмовых батальонов, ну, и еще те, кто принимает непосредственное участие в боевых действиях...

   "О, как загнула-то, аж самой завидно стало, - похвалила себя бывшая репортерша. - Надо будет слова записать, если не забуду... уж больно складная отповедь получилась..."

   - Нет-нет, что вы, - вновь, будто бы испуганно, засуетился Федотов, делая руками над столом непонятные пассы. - Вы неправильно поняли, наверное? Я просто хотел уточнить, продолжать ли нам держать бронь в типографии....

   Он не успел договорить. Небольшой пластиковый футляр, что Нина положила на угол столика прежде, чем садиться, задребезжал, завибрировал странным зуммерящим звуком. И редактор, или кто он там был на самом деле, уставился на черную, полированную поверхность удивленным взглядом. Такие вещицы только-только начали входить в обиход работников особых служб, высших армейских штабов, ну, и кое-кого из деятелей культуры.

   Нина приподняла верхнюю крышку пластиковой коробочки и мельком полюбовалась на матово-черный экран, расположенный на её внутренней стороне, на маленькую, будто игрушечную, клавиатурку... ох, сколько же мучений в первые годы ей доставляла пишущая машинка с невероятно тугими механическими клавишами, и вечные опечатки, и немеющие к вечеру кончики пальцев... рядом с клавиатурой, в аккуратной выемке лежала обыкновенная, но миниатюрная, под маленькую женскую ручку, телефонная трубка. Именно она и вибрировала, получив внешний вызов.

   Аппарат этот Березина получила едва ли не одной из первых среди штатских лиц, непосредственно незадействованных в особых службах, как знак признания своего таланта. Дело в том, что еще восемь лет назад, в одном из первых романов, Нина описала функционирование именно такого гибрида настольного мини-вычислителя с радиотелефоном. Кажется, это было совсем недавно, но в те годы подобное и в самом деле казалось чистейшей фантастикой.

   Откровенно усмехнувшись удивленному "чудесами техники" редактору в лицо, Нина подняла трубку:

   - Слушаю...

   "Да, это я..." "Давно вас не было слышно, князь..." "Да, правда, у меня деловая встреча с сытинцами, но ничего серьезного..." "Разумеется, не против..." "Это большая честь, ваше превосходительство!" "Ладно-ладно, больше не буду..."

   С лучезарной, издевательской улыбкой Березина посмотрела на как-то враз сникшего, съежившегося над своим бокалом коньяка редактора.

   - Вы хотели поговорить со мной о чем-то существенном? Представляющем взаимный интерес? Надеюсь это будет разговор об увеличении моего гонорара за очередную книгу?..

37

   Алексей проснулся поздно, что для него было совершенно нехарактерно в последнее время. Гораздо чаще одолевала непонятная, трусливая бессонница, не позволяющая заснуть раньше двух часов ночи и подымающая на ноги едва ли не сразу после шести утра. Может быть, организм, вернее, психика его, так исподволь боролась с преследующими штурмовика кошмарами в сновидениях, а может быть, просто сказывались такие вот, не самые неприятные последствия контузии. А вот самые неприятные начались чуть позже, когда Алексей, встав с постели, сунул руки в рукава рубашки и попытался застегнуть пуговицы... ну, хотя бы одну... Пальцы ходили ходуном и категорически отказывались подчиняться хозяину. В очередной попытке Воронцову казалось, что уже - вот-вот... он плотно прихватил маленький пластмассовый диск и готов направить его в петельку, как тот упрямо выскальзывал из непослушных пальцев.

   Плюнув в душе на глупые пуговицы, Алексей взялся за брюки, и тут ему повезло больше, смог с первой же попытки заправить в них рубашку и даже! - прихватить язычок молнии на ширинке... Еще полгода назад, только-только покинув госпиталь, он, бывало, плакал от досады на собственную беспомощность, все-таки на госпитальной койке это выглядело немного по-другому, да и в основном все там были такие: с дергающейся головой, трясущимися руками, дрожащими от малейшего напряжения ногами. И еще - повезло, что оказался в их палате очень общительный и жизнелюбивый человек из соседнего, пятого штурмового. Он и сам не раскисал, и другим не позволял впадать в уныние, мгновенно примечая и широко рекламируя даже малейший положительный сдвиг в состоянии товарищей по несчастью.