Черный Дождь

Я узнала насколько плохо все было лишь пару месяцев спустя. Моя мама встала и поблагодарила доктора прежде, чем он начал вдаваться в медицинские трудности с которыми они будут бороться вместе. Я поняла это в то Рождество. Она была слишком больной, чтобы украшать, как мы обычно делали, слишком больной, чтобы испечь наше обычное рождественское печенье, и она была слишком больной, чтобы делать покупки.

День Рождества был наихудшим. Я действительно думала, что она умрет. Она так сильно похудела за такой короткий период времени, и ее теперь уже плоская грудь в купе с ее маленьким телосложением делало ее похожей на скелет. Все становилось еще более реальным, когда я придерживала ее волосы подальше от лица, пока ее рвало зеленой желчью в металлическую урну. Не могу описать то чувство. Внушительная горсть темных волос напугала меня до чертиков. Мои глаза метнулись от кулака, полного волос, к проплешине на голове. Я разжала кулак и замахала рукой, словно это было заразно, словно я тоже могла заразиться. Возможно так и было.

Моя мама теряла сознание и приходила в себя на протяжении всего дня. Тем вечером моя правая рука впервые стала моим убежищем. Я растянулась в кресле, наблюдая за огнем в искусственном камине, пока грудь моей мамы при дыхании вздымалась и опускалась. Вдох-выдох. Я грызла кончик ручки, наблюдая за ней, и молилась любому, кто мог бы услышать мои молитвы. Я не могла потерять свою маму. Она была единственной, кто у меня был.

Я посмотрела в телевизор, заметив печальное, но довольное выражение на лице Форреста Гампа. Он сидел на бревне, наблюдая, как его сын исчез в школьном автобусе. Он был счастлив, что у него был маленький Форрест, но при этом он потерял Дженни. Может быть также было и с моей мамой. В тот момент я этого еще не знала, но, если бы она не заболела, у меня никогда бы не было Пи. Это факт. Конечно, в то время я этого не знала. Если бы она появилась в моей жизни тогда, и у меня был бы выбор, я бы выбрала свою маму. Сейчас, ну… я ее слишком сильно люблю, чтобы отвечать на этот вопрос.

Я обнаружила, что завернулась в то же мягкое одеяло и сижу в той же позе, как и в то Рождество. Взяв ручку, я начала рисовать перо. Я всегда начинала с пера. Это был мой Форрест Гамп. Это было прощание с чем-то, что я любила, ради того, что я также сильно любила. Мое упорство. Панадол вообще не помогал. К тому времени, когда я задремала, моя рука была полностью расписана. Покрыта рисунками из жизни и испещрена полосками черного дождя.