Черный феникс. Африканское сафари

Единственное интересное открытие, дополнившее увиденное Маухом, было сделано в 1889 году. Вилли Поссельт, переквалифицировавшийся из профессионального охотника в кладоискателя, нашел тогда среди развалин «акрополя» несколько крупных изваяний птиц. Они были мастерски вырезаны из стеатита (мыльного камня) и восседали на высоких прямоугольных столбах. Проводники-каранга, завидев птиц, упали ниц, в страхе произнося лишь одно слово: «Хунгве, хунгве».

Впоследствии В. Поссельт, ставший благодаря этой находке знаменитостью, напишет в своих мемуарах: «Я сразу же понял, что это главные тотемы каранга, стоящие на ритуальных подставках. Они напоминали то ли соколов, то ли орлов. Я задался целью унести этих идолов с холма, чтобы продать их в Йоханнесбурге и окупить расходы на экспедицию к руинам. Однако сопровождавших нас кафров [54]обуяло такое негодование, что нам пришлось взвести курки ружей… Через пару дней, сторговавшись с кафрским вождем из другого племени, я все же стал обладателем нескольких «хунгве». Одну из птиц купил у меня сам Родс — создатель Родезии».

Родс и Кo вдохновляли и финансировали целые направления антинаучных «исследований», призванных доказать: африканцы к созданию зимбабвийских колоссов никакого отношения не имеют. Птицам хунгве нашли предка в ближневосточной мифологии и даже отыскали их изображение на финикийских монетах. По меткому выражению известного зимбабвийского археолога П. Гэрлаке, «в качестве создателей архитектурных памятников междуречья упоминались все древние народы, кроме самих африканцев». Расиствующая политика властно вмешалась в археологию: все исследования, сулившие пролить свет на происхождение «руин», свертывались, запрещались, а их итоги засекречивались. Так, уже в наше время Великое Зимбабве стало «великой загадкой».

Глава шестьдесят седьмая

Мнение маститого ученого: «Зимбабве имеет чисто африканское происхождение». — Пощечина расистам от науки. — Почему не увидел свет один из номеров журнала «Энтикс»? — Сенсационное открытие на холме Мапунгубве. — Малое Зимбабве проливает свет на секреты Великого Зимбабве. — Науке уже известны 400 поселений зимбабвийской культуры. — Мозамбикские земли перестают быть «белым пятном». — Мопаневельд — африканская дубрава. — На древней земле Маники

Первая, причем отнюдь не робкая, попытка сказать правду о Зимбабве была сделана в начале XX века Д. Рэнделл-Макайвером. Маститый британский египтолог обладал авторитетом, который разрешил ему пойти против расистского течения и заявить: «Я обследовал семь районов развалин в районе междуречья и пришел к твердому мнению: они имеют чисто африканское происхождение и относятся к средневековому или послесредневековому периоду». В архитектуре, писал он, «независимо от того, военная она или гражданская, нельзя обнаружить никаких следов восточного или европейского стиля любого периода. Здания, заключенные в эти каменные руины и составляющие их неотъемлемую часть, имеют, бесспорно, африканский характер. Искусство и ремесленные изделия, представленные предметами, найденными в этих зданиях, типично африканские».

«Финикийцы», однако, не сдались и превратили выводы Ренделл-Макайвера об африканском средневековье в современную политическую проблему. Доказывая, что «черные ничего не создали и не имеют никаких корней на африканском юге», они настолько накалили страсти, что в 1929 году Британская ассоциация содействия развитию науки послала в междуречье новую экспедицию. Ее возглавила Гертруда Кайтон-Томпсон, по итогам своих исследований опубликовавшая классический труд, самое название которого — «Культура Зимбабве» — звучало словно пощечина расистам от науки. Ее вывод таков: «Исследования свидетельств, собранных со всей страны, не подтверждают ничего такого, что опровергало бы происхождение от банту или датировку средневековым периодом… Я решительно не могу согласиться с часто повторяющимся предположением, будто Зимбабве и смежные с ним сооружения были созданы под руководством «высшей расы или надсмотрщиков».