Черный Ферзь

Рядовой Конги говорил что-то об этих дорогах, которые в его трепотне обладали невероятными свойствами. По нему выходило, мол, дороги никто не строил, они сами росли, преодолевали водные и прочие преграды, становясь мостами, пока не опутали весь здешний мир до самых отдаленных закоулков. Однако самое фантастичное заключалось в том, что давным-давно дороги двигались сами по себе, будто твой подъемник в Крепости, и встав на нее где-нибудь в Задрещатье через долго ли, коротко можно было приехать в отдаленное Забубенье, нисколько не беспокоясь о ловли попуток.

На какой соляре работали дороги или через каждую тысячу шагов там стоял атомный движок — Ферц не разобрался, ибо выдумки Конги ему быстро наскучили.

Над густыми зарослями кустарника проглядывали полуразрушенные дома, покосившиеся столбы и решетчатые фермы, все оплетенные какой-то мочалистой дрянью — не то местной травой, не то вообще какой-то заразой, что высасывала из городских останков последние соки. Чем дальше они с Конги двигались по дороге, тем выше становились руины, тем увереннее они вырывались из цепких объятий кустарника, обломками стен отбиваясь от его ползучих атак.

Кое-где виднелись водоемы — все как на подбор правильной круглой формы, заполненные зеленоватой водой. Поначалу Ферц злорадно подумал о воронках от ковровых бомбардировок города, но потом приметил торчащие из них скульптуры жутковатого вида, что опровергало его предположения.

К тому времени, когда они дотопали до центральной площади города, стало совсем жарко. Ферц приказал Конги замолчать, ибо ему надоела воинственная тарабарщина — кто знает, о чем он на самом деле поет? Может о том, как хорошо порвать на куски его, Ферца, и оставить на съедение местным крысам, кехертфлакш.

Центр площади огораживали низкие столбики с протянутыми между ними ржавыми цепями, покрытыми все той же мочалистой щетиной, а в глубине между двумя домами с зияющими оконными проемами, наличествовал некий монумент, привлекший внимание Ферца. С того места, где они вошли, разобрать что же памятник изображал и в честь какого события воздвигнут, оказалось невозможно, так как сделан он был из иссиня-черного камня, который почти бесследно тонул в падающих на него густых тенях.

Более близкое знакомство с монументом ясности не внесло. На бесформенном, угловатом куске камня лежал распростертый человек в неуклюжем костюме противорадиационной защиты, а из его груди торчало нечто, похожее на оперение баллисты. Золотая надпись у подножия памятника на все той же тарабарщине гласила: «Zu Andenken an Allforscher».

— Вольно, — скомандовал Ферц стоящему навытяжку Конги и опустился на ступеньку монументы. — Что там такое? — ткнул он пальцем в ограждение.

— Подпространственный колодец, господин дасбутмастер! — рявкнул Конги.

— Какой еще колодец, кехертфлакш? — не понял Ферц. — Перегрелся, солдат?

— Никак нет, господин дасбутмастер! Не перегрелся, господин дасбутмастер! Все механизмы и логические блоки работают в штатном режиме, господин дасбутмастер! Подпростанственный колодец имеет своим предназначением экстренную эвакуацию населения в случае внезапной внешней агрессии, предположительно Вандереров, господин дасбутмастер! В соответствии с распоряжением Совета Небожителей подпространственными колодцами оборудовались все населенные пункты с числом проживающих в них свыше…

— Хватить тараторить, солдат! — хлопнул по колену Ферц. — Что-то я не вижу здесь никакого колодца, даже, кехертфлакш, подпространственного.

— В настоящее время колодец запечатан, господин дасбутмастер!

Ферц раскрыл было рот для продолжения допроса Конги на предмет того, что представляет из себя этот самый колодец, как работает, какова его пропускная способность и, кехертфлакш, кто такие Вандереры, чьей агрессии боялись еще более непонятные Небожители, но ему внезапно вновь стало так непереносимо скучно, что он оставил расспросы, найдя на какое-то время более интересное занятие — скусывание заусенцев.

В последнее время Ферц замечал за собой приступы вот такой скуки, когда информация, имеющая оперативную и разведывательную ценность, вдруг начинала вызывать челюстевыворачивающую зевоту. Насколько мог вспомнить Ферц, последний такой же приступ накатил на него, когда по какому-то поводу, который истерся уже из памяти, Конги вдруг, а может и не вдруг, а под давлением со стороны дасбутмастер, поддавшись его непревзойденному мастерству косвенного допроса, что позволяет выуживать конфиденциальную информацию во вполне дружеской беседе, принялся рассказывать о своем участии в некой экспедиции.