Чёрный фимиам (СИ)

Девушка шагнула к невысокой скамеечке, покрытой шёлковой подушкой, и присела.

– Я встретила сегодня мужчину, – начала она. – Хотела с ним поговорить, но… он не понял, кто я.

– Не понял? – удивился собеседник.

Эная смешалась:

– Нет. Я не ожидала такого и, похоже, все только испортила. Он испугался и рассвирепел. Стиг отправил за ним мечников, но этот человек как-то сумел скрыться, и где он сейчас, я не знаю.

– Скрылся от мечников…Ты пыталась поймать его в Сеть? – уточнил Безликий.

– Пыталась… – виновато ответила девушка. – У меня не получилось.

Истр задумчиво прошёлся по балкону.

– Почему Стиг просто не удержал его? Почему ты не приказала? – спросил он.

– Стиг бы не смог его удержать. Этот странный чужак, он… изменился. Я никогда такого прежде не видела… Зрачки стали белыми, а лицо – будто присыпанным пеплом, и столько силы… Мечники сначала легко вели его, но потом он исчез. И куда делся – никто так и не понял. Я решила, это может быть колдун, но Сеть не почувствовала колдовства.

– Почему этот мужчина вообще привлёк твоё внимание, Эная? – спросил Безликий.

Собеседница легким движением отвернула длинный рукав своего платья, являя взору белое, словно фарфор, запястье, обвитое затейливой плетёной тесьмой:

– Он дрался на поединочном кругу, и я увидела на его руке похожую, но сильно заношенную. Она была связана из обычной ткани и очень длинна. Я лишь хотела разглядеть поближе. Он победил, я думала, он в добром расположении духа и даст посмотреть. Ничего плохого в моей просьбе не было. Но он рассвирепел и… даже не понял, кто я!

Эная беспомощно замолчала.

Истр задумчиво постучал пальцами по перилам балкона. Многоликая подошла к нему, застыв в нескольких шагах.

– Этого мужчину надо найти, – сказал ей собеседник. – Я поговорю с далером, чтобы отправил людей на поиски, и прикажу меченосцам пройтись по всем поединочным кругам. Тот, кто хотя бы раз одержал победу на арене, непременно придёт туда снова.

Девушка кивнула, а Безликий улыбнулся:

– Все поправимо, прекраснейшая. Мы его найдём.

– Почему он не понял, кто я? – снова спросила девушка.

– Неправильный вопрос, – Безликий смотрел на неё словно с легкой жалостью: – Правильный – откуда он, если не понял, кто ты.

– Да! Но тогда почему на его руке храмовая плетёнка? – в последней попытке понять происходящее спросила Эная.

– Мы узнаем. Не волнуйся.

Он наклонился и коснулся губами её губ… Многоликая закрыла глаза, а в следующий миг оказалась совершенно одна – стоящей в залитом сиянием факелов и дымом благовоний лабиринте.

Статуя храмовой девы с медной чашей в мраморных руках была строга и задумчива, а из-под подола одеяния выглядывал носок тонкой сандалии, словно каменное изваяние собиралось сделать шаг вниз, чтобы сойти с постамента.

Глава 5

Сингур вернулся к балагану под вечер. Улицы города уже омыли закатные краски, в арках домов таились сиреневые тени, а деревья казались чёрными на фоне темнеющего неба. Но даже в сумерках Миль-Канас оставался красив и светел. Совсем не похож на шианский Этхаш. Не было у него сходства и с виргским Илкатамом. Да, собственно, и ни с каким ранее виденным Сингуром городом тоже. Казалось, здесь безопасно. И в это безумно хотелось поверить.

Когда Сингур вышел к балагану, то увидел, что у костра сидит, закутавшись в бурнус, одинокая девушка. Она услышала его шаги, а, может, почувствовала взгляд, вскочила, обернулась, всматриваясь в полумрак, а потом бросилась навстречу.

Брат подхватил её, потому что она запуталась в подоле и едва не упала. Эша вцепилась ему в плечи, затрясла, заходясь в беззвучном гневе.

– Успокойся, – сказал он. – Всё хорошо.

Но сестра вместо того, чтобы последовать совету, ударила его кулаком в грудь.

– Эша! – Сингур перехватил тонкое запястье. – Прекрати.

Тогда она вырвалась, круто развернулась и скрылась в кибитке. Зато из соседней телеги тотчас показалась Эгда, а за ней и Пэйт. Видимо, услышали разговор и ворчание псов, которые нового попутчика терпеть не могли.

Балаганщик даже подумал, в который уж раз: отчего собаки, обычно спокойные, никак не хотят принять Эшиного брата? Хотя только ли собаки? Старик озадачился и припомнил, что и лошади-то рядом с вальтарийцем тоже беспокоятся, прядают ушами и тревожно фыркают. Даже когда чистит их – видно, как смирные коньки обмирают и дергают боками. Вот и псы нынче опять рычат с пустой угрозой в голосах, вроде как пугают чужака, мол, не подходи, но на деле слышно: сами боятся.

Сингур впрочем, внимания на них не обращал.

Пэйт шикнул на собак, подошёл к вальтарийцу и произнес, отдавая кошель и перстень:

– Я забрал ставку и выкупил залог.

Сингур спросил:

– Свою долю взял?

Балаганщик кивнул, не зная, что еще добавить. Вальтариец явно не собирался в эту ночь оставлять своих спутников, да и Пэйту теперь было неловко его гнать: деньги с поединка старик получил такие, что не только окупил дорогу со скудными трапезами двоих навязавшихся чужаков, но ещё остался в хорошем прибытке. Очень хорошем.

– Идём, покормлю тебя, – сказала Сингуру Эгда. – Голодный, небось?