Чёрный фимиам (СИ)

Старик смотрел на него снизу вверх, кусая губы. Понимал, что лгать не стоит, но при этом не знал, чем обернётся для него правда.

– Истинно говоришь, верный слуга далера, – наконец кивнул он. – Если вы спешитесь и согласитесь разделить с нами скромную трапезу, будет удобнее вести беседу.

Псы тревожно ворчали, поглядывая на чужаков.

– Мы бы спешились, да уж больно грозны твои охранники, – сказал Стиг. – К тому же верные слуги не объедают усталых путников.

Понятливый старик шикнул на собак, загоняя их обратно под телегу. Мечник сделал вид, будто только этого и дожидался, перекинул ногу через луку седла, спрыгнул на землю.

– Мы долго ехали, наши лошади устали, – сказал он. – Если мальчишка, который юркнул в кибитку, поможет вычистить и выгулять их, буду тебе благодарен.

Балаганщик тут же коротко свистнул. На этот свист из ближайшей к мечникам повозки выбрался худенький паренек. Стиг кивнул братьям. Те неторопливо спешились.

– Девушки, что прячутся в кибитке, тоже пусть выходят и ужинают. Невиновные могут не бояться воинов Храма. А теперь расскажи мне, уважаемый, кто ты таков и почему вдруг делал на кругах такие рискованные ставки.

Старик ответил без всякого лукавства:

– Зовут меня Пэйт. Или Старый Пэйт, как будет угодно верному слуге далера. Это – вся моя родня: сестра, племянник и две внучки. Мы кочуем и перебиваемся балаганными представлениями. А ставки я на кругах сделал такие потому, что меня надоумил другой человек.

– Вот как, – Стиг задумчиво постучал себя по голенищу хлыстом. – Что же это был за человек?

Старик замялся, а мечник мягко напомнил:

– Я, как ты правильно заметил, верный слуга далера. И исполняю сейчас его волю. Тебе нечего страшиться, если ты ни в чём не виновен. Но если будешь лгать или отмалчиваться, это будет равносильно презрению воли далера. А верные слуги не прощают пренебрежения.

– Знаю, господин, – почтительно ответил вельд. – Но не знаю, что тебе рассказать.

– Для начала ответь, почему ты так торопливо покинул славный Миль-Канас.

– Дак… – Пэйт почесал затылок. – Куш-то, как ты верно, господин, заметил, мы взяли немалый. Опасались, что отберут. Верные слуги, конечно, следят за порядком, да только ведь Ночные Тени своего не упустят, а у меня защитников – никого, вот и снялись с места, и уехали сразу.

– Ясно. Ну, а теперь про Чужака.

Вельд снова замялся. Тогда Стиг решил немного его подтолкнуть.

– Почему ты поставил на него всё? Уж не ворожба ли подсказала, что он победит? – мечник сделал многозначительную паузу, давая вельду осмыслить крайне нехороший намёк – подозрение в колдовстве.

– Нет, нет, господин! – Пэйт задохнулся от ужаса и торопливо начал рассказывать, как было дело.

Стиг слушал его бесстрастно, хотя с каждым сказанным словом едва не покрывался холодным потом. Чужак каким-то образом чуял дорогу, его боялись собаки и лошади, в пути он спас вельдов, но не спас торговый караван. Говорил, что родом из Вальтара, что был в рабстве, а потом выкупился, но не говорил, как угодил в неволю. Утверждал, что может побить любого, а ещё его будто бы узнал наёмник, но, похоже, с кем-то спутал. Ну и диковинный шрам вдоль хребта. Что это могло быть? Откуда? Услышав же про немую сестру чужака, Стиг едва не взвился. Лишь усилием воли сдержался – не показал своего нетерпения, продолжая расспросы.

По всему было видно: старик не врёт. Но при этом сказанное звучало слишком неправдоподобно.

Наконец, когда Пэйт завершил рассказ, мечник произнёс:

– Верные слуги будут благодарны тебе, уважаемый, если ты вернешься с нами в город. Обещаем вам всем защиту.

Вельд обреченно вздохнул:

– Как будет угодно господину.

– Утром мои братья сопроводят вас в Миль-Канас и проследят, чтобы вы хорошо устроились. Я же теперь вас покину.

Стиг кивнул одному из сопровождающих, тот поклонился, принимая приказ. Через несколько дней они вернутся в город. А вот ему нужно быть там как можно скорее.

Старший мечник отошел от места стоянки, посмотрел на ослепительное небо и воззвал к Безликому.

* * *

Вот уже много лет Эше снился один и тот же кошмар. Он то повторялся каждую ночь, то отступал на месяцы, словно забывал про неё. Но потом возвращался. Обязательно возвращался.

Когда Сингур ушёл, оставив сестру в доме рукодельниц, Эша уже знала, что случится ночью. И не ошиблась.

Раз за разом она просыпалась от беззвучного крика на мокрых от пота простынях, с волосами, облепившими покрытый испариной лоб.

Ей снова и снова снился Миаджан. Она снова и снова видела брата. И гулким эхом отдавался в голове равнодушный голос: «Дитя, это твой брат. Неужели ты не узнаешь его? Присмотрись, это он…»

Эша давилась беззвучным воплем.

«Присмотрись, это он…»

Жрец не лгал. Перед ней и впрямь был брат.

Крик застревал в горле. Казалось, холодный скользкий жабёнок ползёт из груди к открытому рту, пытается протиснуться в гортань.

А нынче Эша сидела на узкой кровати. Рядом на грубой ткани тускло поблескивали тяжёлые золотые монеты. Брат, которого она боялась, продолжал заботиться о ней. Отдал несколько месяцев жизни и заработал деньги, как и обещал.