Черный флаг (ЛП)

Однако мое внимание привлекло не столько ее платье, сколько голос. Девушка говорила очень громко, и это сильно не вязалось с ее обликом. За одним столом с ней сидели трое мужчин, все намного ее старше. Их я узнал сразу: это были Том Кобли, его брат Сет, а третьего звали Джулиан — его фамилию я никогда не слышал; он работал вместе с Кобли. С этой троицей мы едва ладили и всегда были готовы обменяться если не ударами, так колкостями. Им казалось, что я ворочу от них нос, и они отвечали мне тем же. В общем, приязни у нас друг к другу не было ни на грош. Когда я их увидел, они сидели на скамьях, подавшись вперед и ухмыляясь, и пожирали девушку глазами, выдававшими дурные намерения. При этом все трое вели себя как ни в чем не бывало: широко улыбались, болтали без умолку, не забывая подбадривать девушку, которая тем временем осушила целый кувшин эля.

Нет, она вовсе не походила на тех женщин, которых часто можно было встретить в этой таверне, но судя по всему, очень хотела подражать им — опустошенный кувшин был чуть ли не с нее размером. Вытерев рот рукой, она брякнула его об стол. Мужчины, которые сидели рядом, тут же разразились одобрительными возгласами, призывая ее расправиться с еще одним. Девушка уже немного покачивалась, сидя на скамье, и это явно их радовало. Похоже, троица никак не могла поверить в свою удачу — еще бы, вот так легко задурить голову очаровательной девушке.

Я продолжал наблюдать за этими негодяями. Они дали девушке выпить еще эля и так же радостно встретили новый пустой кувшин. Как и прежде, она вытерла рот рукой, правда, на скамье сидела теперь еще менее уверенно. Ее соседи это тоже заметили — и переглянулись. В их взглядах читалось победное: "Ну все, дело сделано!"

Том и Джулиан встали. Если верить их словам, они хотели "проводить" ее до двери, мол: "Ты слишком много выпила, милая, мы проводим тебя домой, да?"

— В кровать, — с ухмылкой пробормотал Сет. Он думал, что произнес эти слова едва слышно, на выдохе, хотя на самом деле его слышали все, кто был в таверне.

— Отведем тебя прямо в кровать.

Я бросил быстрый взгляд на бармена, который в ответ лишь опустил глаза и начал сморкаться в передник. Посетитель, сидевший с другой стороны стойки, тоже отвернулся, стоило мне перевести взгляд на него. Вот же выродки. С тем же успехом можно и кошку о помощи просить — со вздохом подумал я, затем с грохотом поставил кружку на стол, встал и вышел на улицу следом за Кобли.

После полутьмы, царившей в таверне, яркий солнечный свет резанул глаза, и я невольно зажмурился. Неподалеку жарилась на солнце моя повозка. Рядом стояла еще одна, судя по всему, принадлежавшая Кобли. По ту сторону дороги находился загон для скота, а вдалеке за ним виднелся дом. Правда, самого фермера нигде поблизости я не заметил. На пустынной дороге были только мы: я, братья Кобли, Джулиан, ну и, конечно, девушка.

— Эй, Том Кобли, — произнес я, — чего только нынче не увидишь. Скажем, как ты напиваешься с дружками — да еще заодно спаиваешь беззащитную девушку!

Услышав эти слова, Кобли резко отпустил девчонку — та едва не упала — и повернулся ко мне, заранее подняв руку с выставленным вперед пальцем.

— Не лезь не в свое дело, Эдвард Кенуэй, малолетний ты бездельник! Ты так же пьян, как и я, и, как и я, далеко не праведник. С какой стати мне слушать поучения от таких, как ты?

Сет и Джулиан тоже повернулись ко мне, а взгляд девушки совершенно остекленел — похоже, ее рассудок отправился на боковую, хотя тело еще бодрствовало.

— Что ж, Том Кобли, — улыбнулся я в ответ, — я, может, и правда, далеко не праведник, но мне вовсе нет нужды заливать в девчонку несколько кувшинов эля для того, чтобы затащить ее в постель. И уж точно мне не требуется для этого помощь сразу двоих дружков.

Том Кобли побагровел.

— Послушай, ты, пронырливый сукин СЫН! Я вообще-то собирался просто погрузить ее на повозку и отвезти домой.

— О, я не сомневаюсь в том, что ты собирался именно так и поступить. Меня больше интересует то, что ты собирался сделать с ней после того, как положишь на повозку, и прежде, чем довезешь до дома.

— Вишь, интересует его! Если не перестанешь лезть в чужие дела, то, пожалуй, тебя скоро будут интересовать только сломанный нос и ребра. Твои же!

Я украдкой бросил взгляд на пыльную дорогу, обрамленную зеленью и золотом деревьев, которые купались в лучах яркого солнца, — и увидел вдалеке одинокую фигуру всадника, пока еще мерцающую и нечеткую.

Тогда я шагнул вперед. Если вначале в моем обращении к ним еще можно было углядеть нотки юмора и теплоты, то теперь они сами собой исчезли. Когда я снова заговорил, мой голос приобрел твердость стали.

— Сейчас же отпусти девчонку, Том Кобли, или я за себя не ручаюсь.

Все трое переглянулись. В каком-то смысле они сделали то, чего я потребовал: выпустили девушку из рук. Она, похоже, с облегчением соскользнула вниз и замерла в сидячем положении, опираясь рукой о землю и глядя на нас осоловевшими глазами. Судя по всему, она совершенно не понимала того, что сейчас говорилось о ней.