Читаем Черный гардемарин, судьба и время полностью

Люля досадует: их работа в госпитале почти бессмысленна. Диктует нижний чин письмо: «Здравствуй, дорогой родитель. Кланяюсь вам, тятя и мама, желаю от господа бога доброго здравия. Посылаю письмо на священника, чтобы он вам прочитал»; а адрес? Не понимает. Откуда ты? «Из крестьянского сословия, а хутор наш на тракте». Губерния, уезд, волость? «Я, барышня, карт не знаю. Расея огромадна. Ты начальство спроси, откуда меня призывали».

В госпитале залежи писем, которые не могут быть доставлены, с адресами на деревню дедушке: «Получить Андреяну Егоричу в руки от сына его Егора Андреяныча». Или однополчанину: «Действующая армия, подвижная гошпитель, воспитательный полк (вероятно, питательный пункт), получить драгому товарищу Макару».

В один из дней каникул мы с Гавриловым заходим за сестрами в госпиталь, у нас билеты в кинематограф. Люля сидит в палате подле койки рыжего псковича и слушает его повествование: «У острияков с собою карточки их семейств. Сам острияк, жена острийка, дети острияки. Как только мы острияка настигаем, он, трус тевтон, ложится наземь, вытаскивает из-за пазухи карточки, показывает на жену-детей, просит не губить семью и сдается в плен».

«Сам видел?» – сдерживает зевок Люля.

«Не. Сказывали. А чехов, сербов и поляков из острийских подданных немец ставит вперед, в заградотряд. А сзади идут острийские команды с пулеметами» – «Сам видел?» – «Не. Сказывали».

В палате душно; солдат-служитель недоволен: присутствие барышень мешает справлять нужды раненых.

Отправились смотреть пропагандный «Дранг нах остен» и комедию «Амур в психиатрической больнице» (на что попались билеты). Обе ленты одинаково глупые.

Провожаем барышень домой и Мурка вдруг начинает попрекать нас с Гавриловым «бездеятельностью». Мол, «все идут воевать, а вы остаетесь в Петрограде – живые, здоровые, счастливые». По ее мнению, мы обязаны бросить корпус за два года до окончания и бежать в действующую армию. Де, ученик 5-й гимназии, брат ее одноклассницы, утром вместо гимназии поехал на вокзал, сел на поезд и отправился в Варшаву, из Варшавы пешком в воинскую часть, где получил винтовку и амуницию. Его контузили, ранили, дали медаль. Единственное, вернули в Петроград под опеку родителей.

«Форменный дурак, этот брат твоей подруги! – говорит Люля. –

Добавил седых волос мамаше и едва не свел в могилу папашу. Кошмар что устроил; как они носились по вокзалам, в штаб, в полицию! Герой! Прислали назад в вагоне с арестантами».

Перемышль

Март 1915 года принес надежду на приближающееся окончание войны. Взятие Перемышля! Нашим войскам сдалась первоклассная австрийская крепость; воскресли времена Плевны! После Перемышля театром военных действий станут Силезия, Моравия, Чехия. Из Чехии, где семь миллионов чешского народа и четыре миллиона словацкого ждут освободительного появления русских войск, удобный путь по долине реки Эльбы ведет в Саксонию; оттуда прямая дорога: на Берлин! Так тогда рассуждали.

В Петрограде в день известия о взятии Перемышля публика неистовствовала, несмотря на ужасную метель. Занятия отменили; учащаяся молодежь заполнила Невский; пели гимны, кричали ура, «на Берлин!», целовались с незнакомыми курсистками. Вьюга, флаги; более я никогда не видел столь восторженной толпы. Все возбуждены, всем весело!

Идем с барышнями Фиалковскими мимо городской думы – на каланче безуспешно водружают флаги, ветер их срывает; один полетел вниз, в кого-то попал – в публике веселье! Барышни замерзли – мы отправились в кинематограф «Монтрэ» на Садовой; смотрели американские съемки военных действий в Черногории и танцоров-негров.

По Садовой вернулись на Невский – застали безумие восторга: приветствуют государыню императрицу Марью Федоровну. У ней выезд из Аничкова дворца; молодежь облепила сани со всех сторон и не пропускает. Хотели качать сани на руках; Марья Федоровна еле отговорилась и продвигалась среди толпы крайне медленно, счастливо улыбаясь всем и милостиво кланяясь…

Музей ужасов войны

Затем проходят месяцы – конца войне не видно. Из осколков впечатлений 1915 года: уже и поздняя осень. Петроград украшен флагами и ельником; учащимся дали отпуск от занятий по случаю очередной годовщины восхождения на престол государя императора.

Кадет Гаврилов, барышни Фиалковские и я шлепаем под зонтиками по лужам мимо Исаакия. Направляемся в Мариинский дворец, где открыли Музей ужасов войны. Там представлены труды чрезвычайной следственной комиссии сената для расследования нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками.

В музее картина апокалипсиса: фотографические снимки.

Скелет воина, повисший на заграждении из колючей проволоки; черный дым от сжигания груды мертвых тел на поле боя; сотни павших лошадей; британские врачи оказывают помощь немецким раненым; наши раненые, добитые штыками и ружейными прикладами; портреты нижних чинов с вырезанными языками и глазами, вытекшими из орбит от немецких газов… Европа усеяна телами убитых. Люди ХХ века сошли с ума.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Трезориум
Трезориум

«Трезориум» — четвертая книга серии «Семейный альбом» Бориса Акунина. Действие разворачивается в Польше и Германии в последние дни Второй мировой войны. История начинается в одном из множества эшелонов, разбросанных по Советскому Союзу и Европе. Один из них движется к польской станции Оппельн, где расположился штаб Второго Украинского фронта. Здесь среди сотен солдат и командующего состава находится семнадцатилетний парень Рэм. Служить он пошел не столько из-за глупого героизма, сколько из холодного расчета. Окончил десятилетку, записался на ускоренный курс в военно-пехотное училище в надежде, что к моменту выпуска война уже закончится. Но она не закончилась. Знал бы Рэм, что таких «зеленых», как он, отправляют в самые гиблые места… Ведь их не жалко, с такими не церемонятся. Возможно, благие намерения парня сведут его в могилу раньше времени. А пока единственное, что ему остается, — двигаться вперед вместе с большим эшелоном, слушать чужие истории и ждать прибытия в пункт назначения, где решится его судьба и судьба его родины. Параллельно Борис Акунин знакомит нас еще с несколькими сюжетами, которые так или иначе связаны с войной и ведут к ее завершению. Не все герои переживут последние дни Второй мировой, но каждый внесет свой вклад в историю СССР и всей Европы…

Борис Акунин

Историческая проза / Историческая литература / Документальное
Крест и Полумесяц
Крест и Полумесяц

В одиннадцатом веке с востока на смену арабам пришел кровожадный, храбрый и коварный враг – турки-сельджуки. Они покорят армян, разгромят грузин, разобьют византийцев и изменят баланс сил не только в Азии, но и в Европе. Именно против сельджуков будут организованы Крестовые походы, именно в войнах с ними на Западе укоренится идея агрессивной экспансии, прикрытой лживым знаменем веры. В схватках на Святой земле родится Тевтонский орден, отрезавший Русь от балтийских портов и долгое время представлявший для нее серьезную угрозу. Потомки рыцарей ордена станут элитой прусского офицерства, лучшими кадрами Второго и Третьего рейха, да и сама Пруссия, захваченная тевтонцами, в девятнадцатом веке создаст агрессивную Германию, рвущуюся к мировому господству…Андрей рассчитывает прервать цепочку фатальных как для Византии, так и для будущей России событий. Но для этого ему предстоит схлестнуться с одним из лучших полководцев ислама – султаном Алп-Арсланом, отважным львом Востока…

Даниил Сергеевич Калинин , Кэтрин Полански , Мика Валтари , Мика Тойми Валтари , Роман Валерьевич Злотников

Приключения / Детективы / Исторические любовные романы / Исторические приключения / Попаданцы / Боевики / Историческая литература