Черный Гетман

— Это лучше, чем быть посаженным на кол, — заметил Измаил. В голосе египтянина неожиданно прорезалась сталь. Мурза осекся и заерзал, словно заостренный конец уже коснулся его тощей задницы.

— Я готов рассказать все что знаю! — плаксиво выкрикнул он. — Но только прошу об одном — не глумитесь над моей верой и дайте хоть немного еды.

Ольгерд достал из наплечной сумки четвертушку хлеба, протянул татарину. Тот с ворчанием впился в нее зубами. Дождавшись, когда пленный, почти не жуя расправится с едой, они продолжили разговор.

— Зачем ты пошел в набег на бедный хутор вместе с неверным разбойником? — спросил Измаил.

— Щемил приехал ко мне в юрт и сказал, что это приказ Димир-аги.

— Ты и воины твоего юрта — служите Димир-аге?

— Ногайцы не служат никому, даже самому султану! С этими неверными мы просто торгуем.

— Торгуете людьми?

— Однажды Пророка, мир ему, спросили: "Какой заработок является наилучшим?" Он, мир ему, ответил: "Тот, что человек заработал своими руками или в результате добропорядочной торговли". Пророк, мир ему, также сказал: "Настанет время, когда человек перестанет заботиться о том, дозволенным или запретным является богатство, которое он приобретает". Так говорит Коран. Так что наше занятие дозволено Пророком и угодно Аллаху!

— Оправдываться будешь перед своими имамами, — перебил пленника Измаил. — Говори по делу.

Мурза кивнул:

— В это селение мы явились не за добычей. Здесь и в лучшие времена поживиться было нечем. На казацкие хутора нападать — все равно, что кошку стричь: шума много, шерсти мало. Просто я не рассчитался с Димиром за последний ясырь, а Щемил, тот, который убил старого музыканта, приехал к нам в стойбище и передал, что Димир простит долг, если мы ему поможем. Отказывать было глупо, я должен был много денег.

— Как Щемила нашел твое стойбище? Степь большая…

— Это для вас, копающихся в земле, степь большая. Для нас, кочевников она — родной дом. Там, где прошла орда, остается след, видимый до зимы. Любой, кто здесь вырос, его легко разберет. А кроме того, на курганах, где стоят языческие истуканы, мы оставляем тайные знаки. Тот, кто знает секрет, всегда найдет место, где кочует нужный юрт.

— И что же, вы так дружны с христианином Дмитрием, что посвящаете его в свои ногайские секреты?

— Почему нет? Война это одно, а торговля — совсем другое. Недавно крымские Гиреи были союзниками казаков, сегодня хан воюет против них вместе с ляхами. С Димир-агой еще мой отец был в союзе, и это выгодный союз. Другим ногайским юртам, чтобы взять ясырь, нужно собираться большой ордой, высылать дозоры, пробираться через деревянные заборы, которых с каждым годом становится все больше, обходить засады, рискуя жизнью идти вглубь земель и, страшась погони, гнать обратно живой товар. А мы получаем пленных прямо в степи и ведем их на продажу в Ор или Кафу. Выручаем, конечно, меньше, зато ничего не тратим. Ногайцы моего юрта не только хорошие воины но и лучшие купцы!

— Значит вот к кому Душегубец гонял ясырь, — вполголоса произнес Ольгерд, обращаясь к Измаилу. — Теперь про Темир-бея его спроси.

— Само-собой, — кивнул египтянин. — Ты знаешь Темир-бея?

Мурза усмехнулся.

— Кто же не знает второго человека в ногайской орде?

— Вот даже как, — задумчиво произнес Измаил.

— Темир-бей знает Димир-агу? — спросил Ольгерд.

— Нет! — испуганно замотал головой Еникей. — Мой юрт хранит эти дела в строжайшем секрете, иначе любой могущественный бей сам станет торговать с неверными и мы останемся без дохода.

— Верю, — улыбнулся Измаил. — Ну что же, Еникей, считай что жизнь ты себе сохранил. Теперь жди до утра, пока мы не решим, что будем делать дальше.

* * *

Ольгерд с Измаилом сидели у костра. Рядом, помешивая какой-то отвар, сопел посвященный во все дела Сарабун. После того, как лекарь стал свидетелем кобзарева рассказа, компаньоны перестали от него таиться и открыли цель поездки на сечь.

— Может и вправду нужно было из Киева сразу к Радзивиллу скакать, — не отрывая взгляда от пляшущего языка произнес Ольгерд. — Теперь все запуталось так, что голова кругом идет. Душегубец — сын самозванца, ищет Черного Гетмана, да к тому же убивает тех, кто знал его с детства.

— Мы правильно поступили, приехав сюда, — покачал головой Измаил. — Теперь мы знаем, кто такой этот Дмитрий и откуда он взялся на нашу голову.

— А что нам дает это знание, египтянин?

— Ты помнишь о чем мы говорили с тобой ночью на Днепре? — спросил Измаил.

Ольгерд кивнул:

— Про то, кто может использовать Черный Гетман.

— Вот именно. И если этот разбойник искренне считает себя внуком царя Иоанна Гордого, то…

— … это означает, что он хочет завладеть перначом, чтобы завоевать корону Московского царства. Ты это хочешь сказать, Измаил?

— Именно так. И если в его жилах течет кровь Рюрика, то ему это вполне по силам.

— Послал Господь родственничка, — скривился Ольгерд. — И что мы по-твоему можем узнать от этого Темира?