Черный Гиппократ

— Ну-ка сейчас поглядим… Ага, точно!.. Шестьдесят шестая клиническая…

— Что за больница? — полюбопытствовал фельдшер.

Доктор оглянулся на него:

— Ну… где кафедра судебки. Забыл?

Фельдшер понятливо кивнул:

— Носилки нести?

Владимир приподнялся на локтях:

— Я сам попробую…

Согнувшись, держась рукой за живот, Нестеров проковылял к вешалке у двери, взял плащ.

Вика взялась придерживать Владимира под руку:

— Опирайтесь на меня. Я сильная, и она бросила гордый взгляд в сторону бабушки. — Бабушка, я провожу…

— Только до машины, Вика.

Вика не ответила. Они уже были на лестничной площадке. Медленно спускались по лестнице. Врач и фельдшер, о чем-то тихо переговариваясь, шли сзади.

На улице было сыро и зябко. Владимир глянул на небо. Оно было будто обложено слитками свинца, и эти слитки подсвечивались огнями города снизу…

— Все так плохо… — прошептал Нестеров.

— Все еще будет очень хорошо! — улыбнулась ему Вика.

Фельдшер распахнул боковую дверь микроавтобуса. Нестеров, морщась от боли, забрался в салон, освещенный тусклой лампочкой.

— Ложитесь на носилки, посоветовал фельдшер. — Легче будет.

Владимир лег.

В салон заскочила Вика, села возле Нестерова, фельдшер занял место возле окна, захлопнул дверь.

Нестеров глянул на девушку укоризненно:

— Вика. Тебе ведь бабушка сказала — только до машины. Куда ты собралась?

— Мало ли что она сказала!.. — огрызнулась Вика.

Шофер, глянув в салон, ждал, чем закончится спор, — поедет эта девочка или нет.

Владимир сказал:

— Вика, возвращайся… Бабушка будет очень недовольна. Разве есть причины огорчать ее?

Фельдшер предупредительно приоткрыл дверцу.

Но Вика решительно захлопнула ее:

— Я еду и все!.. Вы в этом городе совсем одинокий, я же знаю, — объяснила она, в глазах ее были сострадание и нежность; это были глаза взрослой женщины, познавшей боль.

Нестеров поразился: откуда у молоденькой девушки такие глаза?

Вика сложила руки на коленях:

— Доеду с вами до больницы. А вдруг что-то нужно окажется. Вещи увезти… Или, наоборот, — привезти? Вы вот зубную щетку не взяли…

Шофер мягко нажал на стартер, через несколько секунд мягко заурчал двигатель. Машина плавно тронулась и покатила вдоль канала. Хорошо было слышно, как под колесами шумят лужи.

Нестеров, приподнявшись на локте, порылся в кармане плаща и протянул Вике деньги:

— Это на такси, — лицо у него было несколько хмурое.

Вика взяла деньги:

— Правда, я не могу бросить вас одного, Володя. Не по-соседски это как-то, не по-дружески.

Нестеров улыбнулся:

— А если Артур приревнует?

Вика улыбнулась в ответ и промолчала.

Машина, набрав скорость, быстро ехала по ночным улицам. Сквозь матовые стекла пробивался свет фонарей и реклам. Шумели лужи, рассекаемые автомобилем, брызги сильно ударяли в днище…

Фельдшер достал из-под сиденья медицинскую сумку, поставил себе на колени, порылся в ней, задумчиво посмотрел на Нестерова, потом опять порылся в сумке… Звякали какие-то металлические предметы.

Доктор оглянулся на фельдшера, улыбнулся ему и подмигнул.

Наконец фельдшер нашел то, что искал, — упаковку жвачки… Вскрыл ее, предложил жвачку Вике. Но девушка отказалась.

Фельдшер глянул на Нестерова:

— Вам не предлагаю. Может, вредно… — и принялся жевать, расслабился в кресле — вытянул длинные ноги вперед, насколько позволял салон.

Машина сбавила ход и повернула.

Вика сказала:

— Кажется, приехали…

Нестеров посмотрел вперед — через кабину, через лобовое стекло.

Свет фар вырвал из темноты дворик больницы, закрытые ворота гаража, беседку, сквер, фасад здания с колоннами, табличку у дверей парадного, сверкающую бронзой. Машина теперь ехала медленно, и Владимир успел рассмотреть табличку на стене:

«Санкт-Петербургский горздравотдел,

Клиническая больница № 66…

Кафедра судебной медицины…»

Доктор повернулся к фельдшеру и засмеялся:

— Смотри, смотри! Третья шестерка нацарапана!.. Ну — артисты!..

Скрипнув тормозами, машина остановилась у крыльца приемного покоя.

Глава третья

Врач «скорой помощи» легко взбежал по крыльцу и вошел в приемный покой. Нестеров и Вика вошли за ним в подъезд. Вика открыла перед Владимиром двери — тяжелые, высокие и скрипучие. От девушки приятно пахло лавандой. Нестеров поймал себя на том, что только сейчас обратил внимание на этот запах. И подумал: значит, действительно, полегчало. Закралась в сознание мысль: может, они поторопились вызвать «скорую помощь», может, опасность не так велика, как показалось во время приступа?.. Нестеров успокоил себя тем, что в последний момент он вполне может отказаться от госпитализации, а если и госпитализируют, то он потом может отказаться от операции, никто не будет оперировать его без его согласия…

Когда они вошли в приемный покой, услышали сильный запах карболки. Владимир подумал, что почему-то этот запах бывает только в старых больницах — въедливый, неистребимый, как запах формалина в анатомичке. В новых больницах этот запах был совсем другой.

Они вошли в кабинет, в котором никого не было, кроме доктора, доставившего их. Доктор говорил с кем-то по телефону — кажется, со своим диспетчером. Доктор указал глазами Нестерову на кушетку.