Черный Город. Родом из ада

Салли невероятно ловко вывернулась из-под пытавшейся схватить ее руки, потом отпихнула пошатывающуюся тушу. «Отец» упал навзничь, но его судьба уже не волновала, Салли побежала прочь из этой проклятой берлоги, прочь от всех в темнеющий чад улиц.

Ноги подкашивались, мерзли, путались в мусоре. Она спотыкалась и пару раз пропахала коленями по асфальту, но не ощущала, не ведая, куда бежит. И сама не заметила, как очутилась на границе даунтауна, то есть центра города, украшенного по случаю грядущего Рождества.

Там она остановилась в боковом проулке, точно попав в какую-то волшебную страну. Еще бы! Столько света, столько фонарей и подсвеченных гигантских зданий. Даже штаб-квартира крупной автомобильной компании была видна, плывя гигантским цилиндром над людской суетой. Только электрические лампы делали черный город разноцветным. И люди сновали среди сияния машинных огней, несли в руках разноцветные коробки.

Салли рассматривала их, точно погрузившись в сон. Она села на размокшие картонные коробки, прислонившись к мусорному баку. Возле нее крутились щенки мелкой бродячей собаки. А с другой стороны оказались котята ничейной кошки, словно животные вовсе не делили территорию, спасая от холода свое потомство.

Девочка смотрела на проспект, который постепенно пустел, однако люди торопились докупить все необходимые продукты и, конечно, завернуть подарки. Несколько больших загадочных коробок в разноцветной упаковочной бумаге прошествовали мимо нее, скрытой в тени.

Люди носились туда-сюда, и ни одна живая душа не замечала замерзавшую девочку. Салли вспоминала, что как-то читала в своей единственной истрепанной книжке сказок Андерсена «Девочку со спичками». И вдруг поняла — это она. Только у нее нет спичек, нечем зажечь свое воззвание к небесам. Да и не надо, и так услышит, если услышит. Зачем же сказочник сочинял такие грустные истории? Ведь в мире и так хватает боли…

Холод проскальзывал под пальто, усталая девушка ощущала, как веки слипаются. Вокруг нее копошились теплые зверята, но они не сумели бы достаточно согреть. Салли обняла ободранные колени, устало свернувшись клубком. Больше она не желала шевелиться. Не за чем. Из черного города все равно бежать некуда, домой возвращаться не к кому.

Салли смотрела на проспект, там на одном из больших домов колыхался выцветающий баннер: «Возможности сделаны в Детройте». Да, возможностей невероятно много — хоть в Президенты — а как их реализовать никто не инструктировал. Но ведь все равны, не так ли? Не так.

Какая же пропасть разверзлась между этим просторным горящим фонарями проспектом и сумрачной подворотней с замерзшей девочкой возле бурого мусорного контейнера!

Смерть — это не так уж плохо, оказывается. Просто заснуть от холода, видя тихонько безмятежные сны чужого праздника. Черный город не услышит ни крика агонии, ни стона о помощи. Лишь наутро случайный патрульный найдет холодный трупик замученной бродяжки, затем ее скинут в общую могилу или сожгут вместе с телами сотни таких же бомжей.

А люди в теплых и уютных домах будут отмечать Рождество, резать индеек и пудинги, радоваться, что прошел еще один год, что они все вместе. Обменяются подарками и фальшивыми или непритворными улыбками, лягут спать, проснутся вновь, глядя с надеждой в будущий день. Они все будут радоваться тому, что судьба к ним милостива. Существование таких, как Салли, большинство просто игнорирует. Ведь никому не нужен чужой негатив, проще и не думать. Ни о неблагополучных семьях, ни о неблагополучных странах, особенно, если «мой дом — моя крепость». На остальных начихать. Как и на весь мир, проще объявить его враждебным или недоразвитым. Как и Салли, например. Проще с широко закрытыми глазами твердить, как все прекрасно, как чудесно жить частью избранной нации в избранной стране. И рушить весь остальной мир, топтать судьбы миллиардов людей, да чужими все руками. Проще… Да вернее ли?

А она… А ей наутро тоже станет хорошо. Может быть, небо все-таки не забудет, что и в аду случайно родился ангел, может, вспомнит о ней. Ведь она еще никому не делала зла. Только отвечая добротой и смирением на любое зло и оскорбления не добилась ничего, ничей милости в этом мире без чудес.

Салли больше не плакала, она почти улыбалась, она видела свет, много света, почти не ощущая холода. Вот и все — душа медленно отделялась от тела, как ей казалось. В эту чудесную ночь нашелся иной путь вырваться из тьмы. Она летела навстречу сиянию, там ее наверняка ждала мама. Салли искренне верила, что мама погладит ее по голове, обнимет. И больше не будет боли и зла, и не станет холода. Смерть порой не так ужасна, как жизнь… Салли окружали сотни рождественских огней, настоящих, теплых. И никто не сумел бы разрушить этот праздник. А тело — это лишь символ, опознавательный знак, временный костюм души. Уже не страшно его оставить.