Черный граф

Тяжело вздохнув, приор поставил на столик бокал, и поднялся во весь рост. Он, как будто размышляя над тем, стоит ли министру слышать то, о чем он так настойчиво просит. Под ироничным взглядом усмехающегося кардинала, он направился к раскпахнутому окну. Выглянув наружу, приор обернулся и решительно произнес:

– Нет, монсеньор, это никак невозможно.

– Но почему?

– Потому, что ваши окна, слишком высоко от земли, мой господин.

Прилив безудержного, добродушного и чистосердечного смеха, вынудил кардинала, отставить бокал, на время, отказавшись от вина.

– Вы неисправимы Лё Буа, но именно это я в вас и ценю…

Ришелье не без усилий усмирив хохот, произнес.

– …И всё же я настаиваю.

– Хорошо, будь по-вашему, но тогда услуга за услугу.

С улыбкой, не покидающей уста, с момента прихода Буаробера, министр утвердительно кивнул. Буаробер принял вдохновенную позу и размеренно с воодушевлением, произнес:

Он желчи едкие потоки разбавит сладостью медовой,

И так его коварно слово, как и дела его жестоки.

Он лаской своего добьется, на ровном месте не споткнется,

Зарежет, источая лесть, и не узнать каков он есть.

С неподдельным восторгом, Ришелье захлопал в ладоши.

– Браво! Право слово, это весьма недурно!

– Я признаться так же распознаю здесь руку небесталанного человека.

– Бесспорно, бесспорно, кстати, о неординарности, как поживает наш удивительный господин Рокан?

Теперь настал черед хохотать, Буароберу.

– Не поверите, монсеньор, он не устает удивлять.

Всем своим видом, Ришелье выказывал явное удовольствие, предвкушая один из увлекательнейших рассказов о великолепном господине Рокане, которые так любил слушать в исполнении гениального Лё Буа. Воодушевленный вниманием министра, потирая ладони, Буаробер начал с большой охотой.

– Не далее, чем на прошлой неделе, Рокан, сговорился с приятелем, одним приором из предместья, вместе поохотиться на куропаток. Господа условились отправиться после вечерни. Но Рокан, как обычно всё перепутав, явился на час раньше. «Но мой дорогой…» – заметил приор – «…мне ещё предстоит отслужить вечерню». На что наш Рокан, не смутившись, ответил – «Вот и славно, я стану вам прислуживать». Приор, будучи, к слову, человеком весьма бестолковым, согласился, полагая, что Рокан снимет, по крайней мере, ягдташ и ружье. Ничего подобного! Тот поднялся на хоры при полной амуниции, да ещё с собакой на поводке!

Ришелье с Буаробером разразились таким хохотом, что секретари кардинала, на сей раз, Вернье и Маршар, прибывавшие за дверью, в приемной, переглянулись.

– В этом облачении, Рокан пропел всю «Magnificat» от «anima mea Dominum», до «Abraham, et semini eius in saecula»!

– Что ж, в наш жестокий век, каждый молится и верует, как может…

Едва отдышавшись, собеседники вновь взялись за вино. Наслаждаясь букетом испанской лозы, Буаробер решил, что наступил благоприятный момент, перейти к его делу. Он искоса взглянул на Ришелье, и, поставив бокал, многозначительно произнес:

– Credo, quia absurdum est…²

Кардинал смерил помрачневшего приора лукавым взглядом.

– Вижу, вы желаете вернуться к вашим рассуждениям о совести?

– Именно, Ваше Преосвященство, именно!

– Что ж, извольте. Как вам известно, я стараюсь не нарушать обещаний. Но только помните, чувство вины вещь естественная, но оно проходит также внезапно, как и появляется, если не мешать.

– Непременно учту, Ваше Преосвященство.

Произнес Буаробер, верный своей неизменной любезности.

– Тогда ближе к делу, Лё Буа, слушаю вас.

– Монсеньор, я вижу перед собой великого человека, вы же видите доброго. Именно эти обстоятельства, вынуждают меня просить о принятии справедливого решения.

– Только не забудьте, мой друг, что иногда справедливое решение не самое правильное.

– В любом случае, предательство должно быть наказано!

Кардинал, прищурив глаза, настороженно произнес.

– Осторожнее месье, это серьезное обвинение.

– Опасаться следует тем, кто обвиняет голословно, мне же бояться нечего! Я требую встречи с графом де Вардом, чтобы он назвал мне, в вашем величайшем присутствии, причину, по которой похитил из аббатства Сен-Женевьев, мадемуазель Камиллу Ванбрёкелен?!

– Вот как? Тогда соблаговолите узнать, я ему приказал!

Если бы приор в этот момент стоял, он вернее всего упал бы, после безжалостного и острого как топор палача, возгласа кардинала.

– Но…

– Господин Буаробер, я очень ценю вас и дорожу нашей дружбой! Но дела государства, требуют моей твердости и вашего невмешательства. Поверьте, те, кто принимает политику за состязания в благородстве и великодушии, либо умалишенный, либо притворяющийся им.

Ришелье вскочил с кресла и, сделав несколько шагов, остановился, глядя в окно. Поднялся и Буаробер, вслушиваясь в слова кардинала.

– Мне достоверно известно, господин Буаробер, о ваших приключениях в Брюгге. Как и об этом негодяе аптекаре, дядюшке нашей Камиллы…

Слово «нашей» резануло слух взволнованного приора, не отваживжегося прервать Ришелье.

– …известно всё без исключения. Именно поэтому, я велел де Варду, перевести девушку в надежное место.