Черный и зеленый

В Электронинформе зарплата выплачивается очень аккуратно, строго по пятнадцатым числам каждого месяца, но зарплата маленькая. Продолжал ездить с чаем по городкам, а вечерами и ночами верстал. Обычно так: пришел вечером, на всю ночь, сразу с большой сумкой, после ночной работы сразу утром в подвал на улице Щепкина, потом в какой-нибудь городок. Вечером домой, спать, а на следующий день опять вечером верстать, утром в подвал и в городок, и так вот постоянно. Торговля шла, верстка тоже шла. Все шло. Как-то.

Поездки на Сашиной таврии прекратились по техническим причинам, зато жена стала помогать, и частенько ездили в городки вдвоем с женой, на электричках. Утром после верстки ехал на улицу Щепкина в чайный подвал, и она уже ждала, и ехали вместе, и получалось очень хорошо, особенно хорошо однажды съездили в Хотьково, это такой маленький городок неподалеку от священного города Сергиев Посад, Хотьково расположено на холмах, и там тоже есть монастырь, уже ранняя осень, прохладно, но тепло, не спеша обошли Хотьково, забредали в конторки, чай быстро весь распродался, и просто так гуляли, и на станции потом ждали электричку, и было все равно, когда она придет, и она пришла, полупустая, ехали в Москву, осень, Ярославское направление особенно красиво осенью, это было очень хорошо, потом, через несколько лет стало хуже, стало плохо и расстались, а тогда было очень, очень хорошо.

Ночью в Электронинформе пусто, пустое пятиэтажное здание, правда, внизу вахтер должен сидеть, но однажды ночью зачем-то спустился на первый этаж, а вахтера не было, так что пусто, никого нет, один в пустом пятиэтажном здании, и как-то иногда не по себе от этого было, как в детстве, когда страшно в темноте или в пустом доме. За окном бледное сияние Газпрома, мертвенная бледность в ночи. Это было не очень приятно. А приятно было то, что другие верстальщики постоянно приносили кассеты с разной интересной музыкой — Никкейв, Джойдивижн, Сьюксиэндзэбэншиз, Таксидомун, Филипгласс, Коктотвинз, Виммертенс, Дэдкеннедиз, Клаусноми, эти кассеты всегда валялись россыпью около магнитофона, и ночью можно было громко включать и слушать, или радио максимум, там тоже тогда много хорошего было. Однажды кто-то принес кассету Current 93, печальная, невыносимо красивая музыка, такую музыку, наверное, сочиняют грустные боги, наблюдающие за человеческим весельем и разгулом, это было как раз в ночь перед похоронами, вернее, не похоронами, а кремацией, погиб близкий друг, выбросился из окна своей квартиры на восьмом этаже, и утром надо было идти на похороны (кремацию), и всю ночь верстал и слушал Current 93, один в пустом пятиэтажном здании, и временами казалось, что все мертвые сошли со своих адских небес, незримо столпились вокруг рабочего места и внимательно наблюдают за версткой, правильно ли сделаны отступы, верно ли заданы стили и ставятся ли на нужные места подрисуночные подписи. Чарующая печальная музыка, пустое пятиэтажное здание, черное небо и бледное сияние Газпрома.

Утром надел одежду почернее и поехал в морг института Склифосовского. Два зала, один большой, другой маленький. Прошел в маленький зал, там надо было подождать, а в большом было очень много людей в военной форме, особенно солдат, и вдруг дико закричала какая-то женщина, может быть, мать погибшего военнослужащего, и через двери было видно, как выкатили гроб, и в нем лежала только солдатская парадная форма, наверное, тело не уцелело, может быть, взрыв какой-то страшный был, и вот чисто символически форма лежала в гробу вместо мертвого человеческого тела, мертвая парадная солдатская форма с красными погонами.

Долго ждали в маленьком зале, пахло веществом, которым пропитывают тела, запах немного похож на хвойный, только очень ужасный, народу было немного, мама погибшего и несколько родственников и несколько друзей, молчали, наконец послышалось, как едет лифт, и он приехал, служитель мертвых выкатил каталку с гробом и очень сильно хлопнул дверью лифта, так, что звон стоял в ушах, и этот звон и грохот и дикие крики солдатской матери повисли в воздухе и висели, а люди просто стояли и смотрели на гроб, и даже никто не плакал, потому что плакать среди всего этого было совсем невозможно.

Взяли гроб, понесли к автобусу, погрузили и поехали в церковь рядом с метро Сухаревская. Вообще-то Православная церковь не отпевает самоубийц, потому что самоубийство считается катастрофическим грехом, но была справка о психическом нездоровье, и в резиденции Патриарха в Чистом переулке поставили печать и разрешили отпевание. В храме гроб поставили на лавку, и началась панихида.

Православное богослужение обладает мощным психотерапевтическим эффектом. Стало как-то спокойно и даже немного радостно по контрасту с тем, что было в морге. Слова молитвенных текстов и уютно-нереальная обстановка в храме давали понять, что все там будем. Запах ладана гораздо приятнее запаха формалина, или чем там бальзамируют тела умерших людей.