Черный ягуар

Местные жители считают, что, несмотря на различие в цвете, эти животные принадлежат к одной породе. Их называют «тигр» и «черный тигр» в мексиканской части Америки, индейцы же Нижних Андов называют обе разновидности «чинка», но делят их на «яна чинка» и «чэк чинка», что значит: черная «чинка» и пятнистая. По-моему, натуралист должен принять во внимание, что туземцы считают этих животных родственными друг другу и даже дают им одно название; это тем более важно, что большинство жителей этой страны – охотники, вся жизнь которых проходит в преследовании этого хищника и в невольном его изучении.

Мы можем, следовательно, допустить, что черный ягуар является лишь одной из разновидностей всей породы. И действительно, если представить себе желтый фон пятнистой шкурки, сгущенный до темно-коричневого, перед нами окажется черный ягуар; несмотря на свое прозвище, он не черного, а темно-шоколадного цвета. Его шкура точно так же, как шкура желтых ягуаров, вся в черных кружках или розетках, хоть эти отметины и не бросаются в глаза поверхностному наблюдателю, но при солнечном свете их нельзя не заметить.

Несколько лет назад я пережил приключение, главную роль в котором сыграл черный ягуар, и я пришел к заключению, что отличается ли этот хищник или нет от своих сородичей, во всяком случае, он не уступает им ни в смелости, ни в свирепости.

Я отправился вверх по Амазонке, к бразильскому поселку Барре у устья Рио-Негро, оттуда я в скором времени собирался вернуться снова в Гран Пара.

Для того надо было получить право проезда на одном из торговых судов, и я сел на одно из них, направляющееся в Пару.

Судно было одним из обычно встречающихся на нижней Амазонке: плоскодонное, с одной мачтой и парусом и без киля. Каюта представляла собой согнутую наподобие арки крышу, покрытую листьями пальмы и простирающуюся над всей задней частью судна, исключая небольшое местечко, занятое рулевым. Такой же навес был устроен над его передней частью, заваленной грузом, состоявшим исключительно из так называемого черепашьего масла, в больших глиняных сосудах местного производства. Места оставались лишь для четырех гребцов, капитана судна (которого звали Джоао) и меня.

Я описал это судно и его команду так подробно потому, что они играли известную роль в моем приключении.

Приблизительно на половине пути между Баррой и островом Мараджо мы попали в узкий канал, разделявший два островка. Дул противный ветер, но так так течение было сильным, нам удавалось делать две-три мили в час. Было около полудня, и солнце так припекало, что капитан приказал гребцам прекратить греблю.

Парус свернули, и судно поплыло по течению.

Матросы забрались под навес и вскоре крепко заснули; я находился в задней каюте и тоже спал. Бодрствовал один лишь Джоао, исполнявший двойную обязанность капитана и рулевого.

Я лежал уже долго, не слыша никаких звуков, кроме журчания воды у бортов судна. В это время дня всегда бывает более тихо, чем когда бы то ни было. Несмотря на обилие животных в тропических частях Южной Америки, в полдень их не видно и не слышно. Они спят. Даже шумливые обезьяны – и те отдыхают; хищный ягуар и другие звери, истомленные зноем, дают передышку своим жертвам. Лишь прелестная снежно-белая птица – колокольчик оживляет лесную тишину своим звенящим, точно металл, голосом.

Я был выведен из своего дремотного состояния голосом Джоао, повторявшим полушепотом:

– Сеньор! Сеньор!

Я посмотрел вверх; лицо Джоао выглядывало из отверстия в стенке навеса, и по выражению его можно было судить, что случилось что-то необыкновенное.

– В чем дело, Джоао? – спросил я.

– Заряжено ли ваше ружье, сеньор?

– Да, – сказал я, снимая с места свою двустволку, – а в чем дело?

– Я заметил какое-то странное животное, похожее на крокодила, не могу разобрать, пойдемте и вместе посмотрим, сеньор.

Подвинувшись вперед к выходу под навес, я взглянул по направлению, указанному капитаном, то есть вниз и вперед по течению.

Я увидел островок, слегка выдававшийся в воду, и у самого края его нечто вроде плота, образовавшегося из сухих пней, веток и выброшенных рекой досок или деревьев.

Плот был невелик и, очевидно, не был прикреплен к берегу, но стволы деревьев, хотя и громадные, были легки и плавали на самой поверхности воды.

На верхушке одного из них, ближайшего к берегу, виднелся какой-то темный предмет. Это было какое-то животное, но какое, ни Джоао, ни я не могли определить. Оно лежало, вытянувшись во всю свою длину. Его спина, плечи, шея, голова и ноги, казалось, впивались в ствол.

Его нельзя было принять за кусок дерева. Но оно не походило ни на аллигатора, очертания которого я узнал бы сразу, ни на черную обезьяну, так так было гораздо крупнее ее.

Я перебрал всех животных, которые водятся в области Амазонки. Но мне не пришло в голову, что мы видим перед собой ягуара. Джоао и я сразу узнали бы, конечно, пятнистую желтую шкуру этого царя лесов. Мы смотрели и гадали; Джоао забыл о своих обязанностях рулевого, как вдруг мы заметили, что наше судно несется прямо на плот.