Черный Янгар

А потом и другой – когда он дотянулся до черной петли змеиного тела. И Великий Полоз, отзываясь на родную кровь, отдал Печать.

Горячим углем упала она на ладонь. Опалила. И искалеченные пальцы сжались, удерживая шелковый камень. Печать же раскалилась докрасна. Как долго Янгар ее держал? Долго.

Он стоял, не смея шелохнуться, справляясь с чужой силой. Горячая. Хмельная. Сильная, ярая – не удержать, она огнем выжигала раны и сама же вытягивала боль. Расплавленное золото бежало по жилам. И звенело далекое, скрытое в земле серебро. Вторили ему железные руды. И голова кружилась от призрачного всесилия.

Кажется, Янгар упал.

И кажется, сумел подняться. Или его подняли? Его тело больше не принадлежало ему. Оно переплавлялось в невидимых горнах, и кузнечным молотом бил по вискам пульс.

Скрипнула дверь. Кто-то пришел и задал вопрос. Протянув руку, попытался коснуться, но отпрянул, опаленный незримым жаром Полозовой крови.

Позвали по имени.

И пытались дозваться, но Печать держала. А когда отпустила, то оказалось, что за окном разгорается очередной закат и огромный шар солнца уже увяз в сети ветвей.

К Янгару вернулась способность думать, собственное тело он вновь чувствовал прежним, полным, если не переполненным, силой. А Печать лежала в руке, остывая.

– Вот так лучше! – Янгар подбросил ее на ладони и рассмеялся. Смех получился хриплым, сухим. И голос ломким. – Намного лучше!

Он уйдет завтра и уведет за собой стаю охотников.

Он убьет Ерхо Ину и двух его сыновей. И дочь, которой нравится вкус чужой боли. В ее глазах слишком много тумана, чтобы можно было им верить. И кениг, опутанный золотым голосом Пиркко-птички, тоже умрет от руки Янгхаара Каапо.

А летом Янгар вернется, чтобы забрать Печать и жену.

Присев у окна, Янгар заново научился дышать. Тело еще хранило отголоски подземного жара, и эта сила была слишком велика, чтобы пытаться совладать с нею. И Янгар, прислонившись затылком к холодным камням, разглядывал свои руки. Целые. Живые. Способные удержать клинок. Шрамов и тех не осталось. Он сжал и разжал пальцы, провел ими по камню, по дереву, наслаждаясь этим прикосновением. И Белая башня отозвалась на него. Она тоже будет ждать лета.

– Присмотри за ними, пожалуйста, – попросил Янгар черного змея. – За Аану… она особенная. Но ты же знаешь, да?

В рисованных глазах Великого Полоза он увидел свое отражение.

Глава 38 Прощание

Дни идут.

Ночи догоняют.

И вороньем кружатся над Горелой башней чужаки. Я слышу их запах. И лес подсовывает следы, которые они стараются скрыть. Я знаю, что они пришли за Янгаром и рано или поздно, но доберутся до заповедных, заговоренных троп.

Что будет тогда?

Мне было страшно. За себя. За Кейсо, который старался притворяться веселым, за Янгара, что заперся вдруг в напряженном молчании, словно разом осознал собственную беспомощность. Теперь он целыми днями лежал, разглядывая черную змею. В негнущихся пальцах Янгар держал зеленый камень, тот самый, подаренный мной и чудом сохраненный.

Меня же не замечал. Другим становился он вечерами, когда я, присаживаясь рядом, просила рассказать историю. Тогда черные глаза вспыхивали и Янгар оживал.

Не здесь, но в прошлом.

За краем мира, на берегу моря, среди бесчисленных прибрежных городков, где начинался великий путь через пустыню Дайхан. Я видела эти городки его глазами, неряшливые, живущие лишь торговлей, полные самого разного люда. Сюда свозили рабов и диких зверей, полуденный розовый жемчуг и меха, ворвань, веревки, зерно, стекло… Все, что только есть в мире.

Видела и пустыню. Слышала шепот красных песков, которые днем раскалялись, а к полуночи остывали, покрываясь ледяной коркой.

Я была в предгорьях, где начиналась Великая река, кормившая страну Кхемет. И вместе с Янгаром пила ее ледяную воду, неспособная напиться. А потом шла дальше, вымеряя пройденный путь шагами. Сколько раз он сбивался со счета?

Память удерживала Янгара живым.

И он вновь и вновь извлекал из нее удивительные картины чужого мира.

Сколько это длилось?

Я давно перестала отмечать дни.

Однажды я вернулась в башню, принеся на шкуре чужой кисловатый запах. Черные пятна кострищ – их уже не скрывали – подобрались вплотную. Еще несколько дней – и…

…Янгар был во дворе.

Стоял.

Сам.

И широкий клинок палаша описывал круги над его головой.

– Давно надо было решиться, – спокойно сказал он и не обернулся. – Этот мир беспощаден к слабым.

Он снова стал прежним. Семь черных кос змеями спускались по плечам, смуглая кожа блестела испариной. Швами выделялись на ней белые полосы старых шрамов.

Я стояла и смотрела, не смея подойти ближе.

– Ты не рада, Аану?

Скользит клинок, ранит воздух… быстро и еще быстрее.

– Рада.

Но прозвучало тихо.

Он уйдет.

– Завтра. – Янгар все еще слышал мои мысли. – Я уйду завтра.

А что со мной будет? Янгар, опустив клинок, повернулся ко мне.

– Я бы хотел взять тебя с собой. – Он преодолел расстояние между нами в два шага. И пальцами – сросшимися, целыми пальцами, коснулся щеки. – Или спрятать в надежном месте. Но я не знаю другого места, столь же надежного, как это.

Горелая башня возвышалась над нами.