Черный ящик

Босх думал об этом, и им начало овладевать полнейшее хладнокровие. Пусть это станет его последним воспоминанием, которое он унесет с собой в «черный ящик».

– Побудь здесь, детектив. Позже ты мне еще пригодишься.

Это говорил Брабанд. Босх открыл глаза. Шериф развернулся и уже направился к выходу, сунув за брючный ремень пистолет, который отдавал Бэнксу. Небрежная легкость, с которой он пристрелил Бэнкса, как и это отработанное движение с пистолетом, внезапно окончательно прояснили для Босха картину. Трудно не моргнув глазом уложить человека наповал, если тебе не приходилось неоднократно делать этого прежде. И из пяти заговорщиков только один занимал в 1992 году положение, при котором избавиться от пистолета – пусть и без серийного номера – являлось насущной необходимостью. Для Брабанда его трофейная «беретта» из Ирака не была всего лишь сувениром на память о «Буре в пустыне». Он пользовался этим оружием и прежде. И потому захватил с собой в Лос-Анджелес.

– Так это был ты, – произнес Босх ему вслед.

Брабанд остановился и повернул голову.

– Ты что-то сказал?

Босх пристально смотрел на него.

– Я сказал, что теперь знаю, кто убийца. Это не Косгроув. Ее убил ты.

Брабанд вернулся и встревоженно осмотрел темные углы амбара, но потом лишь пожал плечами. Он чувствовал себя полным хозяином положения. Перед ним ведь сидел уже по сути мертвец, а мертвецы никому и ничего не могут рассказать.

– Да, – спокойно подтвердил он. – Она начала действовать мне на нервы.

Он ухмыльнулся. Казалось, его даже обрадовала возможность признаться Босху в преступлении, совершенном двадцать лет назад. И Босх воспользовался этим.

– Как ты заманил ее в проулок? – спросил он.

– Это было легче всего. Я просто подошел к ней и сказал, что мне известно, кого и почему она разыскивает. Мол, я тоже был на том корабле и случайно узнал обо всем. Заверил, что готов поделиться с ней информацией, но не хотел бы делать этого у всех на виду. Назначил свидание в пять утра на том месте. И ей хватило глупости явиться.

Он развел руками, показывая, что на этом история и кончается.

– А что случилось с ее фотоаппаратами?

– То же, что и с пистолетом. Я все пошвырял через заборы там же. Но само собой, сначала вынул кассеты с пленками.

Босху нетрудно было вообразить дальнейшее. Дорогая камера приземлилась у кого-то на заднем дворе. Ее, естественно, не отнесли в полицию, а оставили себе или продали.

– Есть другие вопросы, детектив? – Брабанд явно не прочь был еще немного порисоваться перед сыщиком из Лос-Анджелеса.

– Есть, – сказал Босх. – Если это сделал ты, то как тебе удалось держать потом двадцать лет в страхе Косгроува и остальных?

– Тут тоже нет ничего сложного. Карл-младшенький мгновенно лишился бы прав на наследство, узнай его папаша, в какую грязь влип сынок. А остальные? Это же щенки. Чуть припугнешь, и они готовы тебе подчиняться.

С этими словами он снова направился к двери. Открыл створку, но задержался на пороге. Оглянувшись на Босха с мрачной усмешкой, Брабанд протянул руку к выключателю и погасил свет.

– Хороших снов, детектив.

Затем он вышел и закрыл за собой дверь. До Босха донесся скрежет засова, запиравшего вход.

Босх оказался в кромешной тьме. Но он был жив. Пока еще.

Глава тридцать третья

Босха уже не раз бросали в полной темноте. И зачастую при весьма пугающих обстоятельствах, когда он знал, что смерть бродит где-то рядом. А потому его опыт подсказывал: если немного выждать, то едва различимый свет забрезжит в самых неожиданных местах. И значит, появится надежда на спасение.

При этом он осознавал необходимость разобраться во всем, что с ним произошло, и понять логику событий. А она свидетельствовала, что он никак не мог до сих пор оставаться в живых. По всем теориям, которые он прокручивал в голове, ему суждено было сыграть в ящик. Пасть с простреленной головой от руки Брабанда. Быть казненным так же невозмутимо, как это проделали с Реджи Бэнксом. Брабанд играл роль палача и чистильщика, а он – Босх – представлял собой мусор, который необходимо убрать. Почему его пока пощадили? Пусть временно. Босху следовало это понять, чтобы получить хоть малейший шанс выжить.

Но первый и главный шаг к спасению заключался в том, чтобы вернуть себе свободу движений. Отбросив на время остальные рассуждения, он сосредоточился на поисках пути к побегу. Сведя ступни, Босх сумел медленно подняться, получив чуть больший обзор для оценки своего положения.

Начал он с опорной балки. Это был крепкий деревянный брус толщиной шесть на шесть дюймов. Попытки бить по нему каблуком нисколько не поколебали его, лишь причинив боль самому Босху. Стало быть, с балкой справиться не удастся, и надо принять этот факт как неизбежность.

Он вгляделся вверх, где тоже царила тьма и с трудом просматривались черные полосы стропил. Впрочем, еще при включенном свете он понял, что этот путь для него закрыт – выбраться на крышу нереально.