Черный ящик

Но вопросы одежды, разумеется, второстепенны. Главные свои надежды возлагаю я на встречу, которая должна состояться в понедельник между Вами и моим зятем – промышленником Этгаром Зохаром из Герцлии (Зохар женат на моей единственной дочери Дорит, он – отец двух моих внуков). У меня нет сомнения, Мишель, – позвольте называть Вас по имени, – что Вы найдете в нем молодого человека, который придется Вам по сердцу. В последнее время он, подобно Вам, собирается заняться торговлей земельными участками. Кстати, Зохар в еще большей степени, чем я, склонен делать ставку на то, что менее чем через два года власть преременится. Это приведет к тому, что в Синае, на Западном берегу, в секторе Газа для людей, которые, подобно нам, способны предвидеть будущее, откроются широкие перспективы. Я убежден, что вы оба, мой зять и Вы, принесете со временем неоценимую пользу друг другу – после вышеупомянутых перемен Ваши финансовые возможности и отлаженные связи могут оказаться дороже золота, а энергия Зохара будет направлена в плодотворное русло.

Что касается меня, то я, как уже было сказано, продолжу заниматься делами, связанными с доктором Гидоном. Есть у меня основания надеяться, что вскоре смогу сообщить Вам радостные известия по поводу имущества в Зихроне. Главное – набраться терпения и преисполниться доверия друг к другу.

И в заключение – я вынужден коснуться несколько деликатного обстоятельства. Изложу все вкратце. Между Вашей супругой и ее бывшим мужем завязалась интимная переписка. На мой взгляд, связь эта вызывает, по крайней мере, удивление: ни одна из сторон, по моему скромному мнению, не сможет извлечь из этого ни малейшей пользы. Болезнь доктора Гидона способна толкнуть его к непредсказуемым поступкам. Его завещание в теперешнем виде благоприятно для Вас (по вполне понятным причинам я избегаю распространяться на эту тему). Все это открывает широкие возможности для будущего сотрудничества между Вами и моим зятем. Однако возобновление отношений с Вашей супругой может все перевернуть вверх дном, не говоря уже о других возможностях, таящихся в подобных отношениях и не соответствующих, с Вашей точки зрения, правилам хорошего тона. Женщины, друг мой Мишель, по моим скромным понятиям, во многом похожи на нас, но в некотором смысле они отличаются от нас самым удивительным образом. Я имею в виду ту область, где даже самая глупая из женщин намного умнее самого умного из нас. На Вашем месте я бы следил в оба глаза. Завершу эту несколько неприятную тему древним изречением, которым Вы завершили свое – исполненное уважения – письмо ко мне: "Умному достаточно". С благословением и надеждой

уважающий вас Манфред Закхейм

Р.S. Вопреки предположениям, высказанным в Вашем письме, я не имею чести принадлежать к тем, кто уцелел в Катастрофе, постигшей европейское еврейство в годы второй мировой войны. Моя семья привезла меня в страну в 1925 году, когда мне было всего десять лет. Но это не уменьшает моего восхищения остротой и меткостью Вашего взгляда.

М. З.

* * *

Семье Сомо

ул. ТАРНАЗ, 7, Иерусалим

Здравствуйте, Мишель и Илана!

У меня в Кирьят-Арбе все в порядке и ни с кем не завожусь, но ведь ты знаешь Мишель что ты не прав? Несмотря на то что я тебя уважаю и помню все добро, которое ты делал всякий раз когда я попадал в непреятности, но в этом-то все и дело. Я поднимаю руку только тогда когда я прав не на девеносто девять процентов а на все сто. Но и тогда я не всегда пускаю в ход кулаки, обычно я уступаю. Так было в случае с пощечинами в "Тламим", где я был прав, и в случае с Аврамом Абудрамом и в случае с полицейскими в Шарм-аш-Шейхе. Я всегда был прав, но все равно попадал в разные непреятности, а ты и вправду спасал меня но за это ты всякий раз диктовал мне что я должен делать в этой жизни. То делай а это не делай как будто я был неправ и как будто я всегда должен расплачиваться за приступления которых я вообще не совершал. Ты не прав Мишель.

Ты действительно спас меня от заведения для несовершеннолетних правонарушителей но только при условии что я соглашусь на Кирьят-Арбу где есть мастерская оптики. Это хорошо для меня зато все остальное начисто плохо. Изучать Святое писание мне совсем неинтересно а девушек тут совсем не увидишь. Только издали. Люди правда стараются быть приветливыми (не все), оказать услугу, все прекрасно, но почему вдруг я?

Что я религиозный? Мне не нравится как говорят здесь об арабах у них за спиной (не все). Вполне может быть что араб всегда останется арабом. Ну и что же? Ведь и про тебя можно сказать что Мишель всегда останется Мишелем, так что же из того? Это еще не повод для презрения и принебрежения. Я против принебрежения. И я против того что ты властвуешь над деньгами принадлежащими мне и Илане, деньги эти из Америки, а ты все время командуешь как мне жить. Ты и Иланой командуешь, но это уже ее дело. Ты думаешь о себе что ты, Мишель, – Бог.