Черный ястреб

От Хоукера помощи ждать не приходилось. Он говорил очень мало и лишь нависал над Жюстиной. отгораживая ее от любого окна и не разрешая стоять.

После этого караульный, полицейский с Боу-стрит, его помощник и местный констебль принялись расхаживать по магазину Жюстины, нюхать содержимое бутылок, заглядывать в шкафы и делать замечания относительно того, что на развешанных повсюду картах изображены весьма подозрительные места.

Они несколько раз напомнили о том, что на нее было совершено покушение на Брэдди-сквср, с чем Жюстина согласилась. Странно, что так много людей хотело се убить. Жюстина отвечала, что это действительно странно. Вскоре Хоукер и представители власти отправились в таверну, чтобы все обсудить.

Пакс остался охранять Жюстину. Потом приехала Северен и отвела сестру наверх, чтобы собрать вещи. Она не отговаривала ее от того, чтобы остаться в магазине. Просто говорила: «Это тебе понадобится на Микс-стрит» или «Это тебе не понадобится на Микс-стрит». Она упрямо продолжала собирать вехи, и переубедить ее не было никакой возможности.

Экипаж остановился у двери магазина, и Северен вынесла саквояж на улицу. Пакс стоял в дверях, сложив руки на груди. При этом у него на лице было написано такое упрямство, что Жюстине захотелось его ударить.

Как выяснилось, Хоукер отправился обедать с судьей, поэтому обсудить отъезд с ним тоже не получилось.

Так Жюстина вернулась на Микс-стрит. Впрочем, она не имела ничего против. Ведь свою задачу она выполнила: появилась в «Мире путешествий» и тем самым подтолкнула своего врага к действию.

Она позволила Северен уложить себя в постель, хотя за окном еще светило солнце. Жюстина крепко спала на протяжении нескольких часов, хотя ее организм уже не нуждался в таком долгом сне. Именно поэтому она проснулась в два часа ночи и услышала, как вернулся Хоукер.

Все звуки и тайны оставались внутри этого старого добротного дома. Жюстина слышала лишь, как открылась, а потом закрылась входная дверь. Но шагов Хоукера слышно не было. Лишь тихое поскуливание охранявшего ее дверь Кекса сообщило Жюстине о том, что кто-то прошел по коридору. Она скорее почувствовала, нежели услышала, как Хоукер миновал ее спальню и направился к себе.

Жюстине хотелось бы, чтобы он хоть на мгновение задержался у ее двери. Она не желала лежать в темноте и мечтать о нем. Подобное и так случалось в ее жизни слишком часто.

Поразмышляв еще некоторое время, Жюстина поднялась с постели, накинула халат и вышла в коридор. Она перешагнула через Кекса, которого совершенно не встревожило ее появление.

Дверь в спальню Хоукера не была заперта. Он сидел на коврике перед камином в одних кальсонах и смотрел на ярко-красные языки пламени.

— Вот так сюрприз, — произнес он.

Но Жюстина была уверена, что он совсем не удивился. Хоукер всегда знал ее намерения наперед. Они работали вместе и сражались друг против друга слишком долго. Каждому из них были известны даже самые сокровенные мысли другого.

— Ты несколько раз ночевал в моей спальне, — произнесла Жюстина. — Пришло время вернуть долги.

На лице Хоукера плясали красноватые отблески пламени, отчего его глаза тоже вспыхивали огнем.

— Интересно, ты понимала, что делаешь, когда решила явиться ко мне в таком виде?

— Я всегда понимаю, что делаю. — Жюстина закрыла за собой дверь.

Цоканье когтей последовавшего за Жюстиной Кекса стихло. Послышался тихий шорох — это пес улегся перед дверью спальни Хоукера.

— Я подкупила твоего пса, угостив его, и он позволил мне войти к тебе. Не слишком-то хороший из него охранник.

— Совершенно бесполезный. Могу я спросить, зачем ты здесь?

— Мне было тревожно.

Стало быть, ты пришла тревожиться в мою комнату. Я рад.

Потрескивающие в камине поленья напоминали Жюстине дом. Точно такой же камин был в ее жилище нал магазином.

В присутствии Хоукера ей не обязательно было соблюдать правила хорошего тона. Поэтому она уселась на пол, по-турецки скрестив ноги и прикрыв колени полами халата.

Жюстина опять надела алый халат Хоукера. В нем она чувствовала себя так, словно се обнимают крепкие мужские руки. Его цвет согревал се подобно солнцу. Алый шелк символизировал широту жестов, роскошь желаний и безрассудство.

Но сначала Жюстине хотелось немного поговорить.

— Пакс нарисовал женщину-снайпера. Ты видел?

— Да. Он повесил копию на стену в холле. Лицо этой женщины мне не знакомо.

— Твой друг изготовил пять или шесть копий. Я ничем не смогла ему помочь. Возможно, я и видела ее в бинокль во дворе «Каретного сарая», но совершенно не помню. Это было так давно.

— Скорее всего, именно она ударила тебя ножом. Ты можешь ее узнать, если встретишься с ней лицом к лицу.

— Пакстон сказал то же самое. Завтра он собирается посетить несколько дорогих борделей, прихватив с собой людей и портреты. Он говорит, что я еще не совсем выздоровела, чтобы сопровождать его.