Черный интернационал

Кабир всегда говорил, что русские разведчики – сильные и отважные воины. Но при этом он всегда добавлял, что его бойцы превосходят их. И в тот день у него появилась возможность доказать это. Кабир и в самом деле оказался на высоте положения. Смог правильно расставить ловушки, загнать спецназовцев в капкан. Русские были разбиты наголову. Но победа Кабиру далась страшной ценой. Его бригада фактически прекратила свое существование, жалкие остатки – не в счет.

Надо сказать, что Кабир уважал смелого врага. Аида же не уважала никого. И безжалостно расправилась с офицером, убившим Зарину. Плевать, что это был знакомый ей Мишка. Плевать на то, что он любил Зарину… И Феликса бы она убила – просто так, из спортивного интереса. Но Кабир решил оставить Феликса на закуску. При всем своем уважении к нему он уготовил ему медленную мучительную смерть. Но…

Не все лучшие воины Кабира пали в бою. Но уцелели недоноски. Один из них и охранял Феликса. Только вот удержать его не смог. Феликс зубами перегрыз часовому глотку, вырвался на свободу. Живого места на нем не было – уйти он не мог по определению. Но ушел. И даже принял бой, когда его настигла погоня. Видно, он по жизни везучий, поэтому и уцелел в том бою. Зато погибли еще несколько воинов Кабира. Их уничтожил Феликс и подоспевший ему на подмогу отряд русского спецназа…

На следующий день после этого события базу Кабира накрыл ураганный огонь русской авиации. Но к этому времени там уже никого не было. Во главе остатков своего отряда Кабир ушел высоко в горы, в глухие места, где спрятался в пещере – здесь мог чувствовать себя в относительной безопасности. Что-то разошлись русские, не на шутку разыгрались. А может, Кабиру просто по жизни не везет. Вторая бригада у него и фактически второе поражение подряд. Вряд ли заморских боссов устроит его победа над группой русского спецназа. Вот если бы он победил и отряд свой сохранил…

Все эти дни Кабир был мрачнее тучи. Но Аида нисколько не боялась. Он мог метать молнии, но в них уже не было прежней разрушительной силы. К тому же она уже давно не была прежней затюканной Аделаидой. Сейчас она Аида-воин, сильная, умная и уверенная в себе женщина. Уж кому-кому, а ей стыдно бояться какого-то неудачника. А как еще можно было назвать Кабира после того, что случилось с его отрядом? Кроме того, она усомнилась в нем еще после первого поражения…

С тех пор как от него сбежал Феликс, Аида не позволяла Кабиру прикасаться к своему телу. И он, похоже, понимал причину ее внутренней неприязни. Но продолжал хорохориться, правда, взгляд у него при этом был каким-то потухшим…

В пещере было темно и холодно. И без того ощущалась нехватка кислорода, а тут еще боевики пускают газы. А как воняет от них – сколько времени не мылись они, не стирали одежду. Только вот трусы у них не воняют. За отсутствием таковых. Да, такие вот пироги – настоящие ваххабиты трусов не носят. Этот факт заставлял Аиду ломать голову над пустым, в сущности, вопросом – неужели трусы не пускают мусульманина в рай? Вопрос в самом деле пустой, но забавный. И мысли забавные рождаются. Может, ваххабиты не носят трусы, потому что их яйца подобны горным орлам. Не то чтобы крепкие и большие. Просто свободу любят…

Аида проснулась недавно. Но так неохота выбираться из спального мешка. Во сне ей привиделся Петр, она снова убивала его. Но это не кошмар. Кошмаром можно было назвать ту реальность, в которой она сейчас пребывала. Сырая смрадная пещера, санитарно-гигиенические условия нулевые, с провизией проблема, с водой тоже. Медикаментов почти не осталось. А у них раненые… Капкан, в общем. Одна радость – русских спецназовцев поблизости нет и не ожидается. Условия ужасные, но можно перевести дух…

Аида – единственная «неверная» среди всех. Все уже привыкли к тому, что она не принимает участия в общей молитве. Сейчас утро, утренний намаз. На коленях все, кроме тяжело раненных. И кроме нее. Она – единственная, кто может лежать. Ее ценят и уважают. Но все равно – и чеченцы, и арабы, и даже русский Мустафа – все косятся на нее. Но ей плевать… Верующие нашлись. Вся их вера показная. В автомат и гранату они верят больше, чем в своего Аллаха…

– Ва хува хаййюн ля ямуту биядихиль хайру ва хува аля кулли шайин кадир… – бормочет Кабир.

Руки соединены и приподняты, кончики пальцев – на уровне плеч. Ладони раскрыты вверх и к лицу…

Аида достаточно долго жила среди мусульман, чтобы не знать, что на устах у Кабира. «Аллах превыше всего. Нет божества, кроме Аллаха Единого, не имеющего сотоварища, власть принадлежит Ему, хвала только Ему»… Кабир не только хвалит своего Аллаха, он молит его о помощи. Хотя прекрасно знает, что помочь ему может только сам. Или очередной отчаянный шаг с его стороны, или пулю в висок…

Молитва закончилась, какое-то время Кабир выходил из показного экстаза. Затем подошел к Аиде.

– Лежишь? – недовольно посмотрел на нее.

Дерзить Аида не стала, хотя так и подмывало сказать пару ласковых слов.

– Лежу, – с напускной безмятежностью кивнула она. – Думу думаю…

– О чем думы?

– О нашей хреновой жизни…