Черный истребитель

— Ну, не надо мне это все! Не надо. Платья, телевизоры — да наплевать мне на них. Я себе за два года две покупки сделала — компьютер-«четверку» и гитару «Реноме» двенадцатиструнную. Все. Я же не жена, а ехидна. Три кастрюли вымою — четвертую в стенку кину. Противно. Мне бы в ванну залезть, свет выключить и лежать полдня. И еще чтоб палочки сандаловые. И все… У меня своя дорога, понимаешь, своя?

Таньку ощутимо несло, но ей сейчас было все равно. Первый раз в жизни она высказала все это некоему онлайн-психологу, второй раз говорила сейчас Герцогу. А он не спорил и не кивал сочувственно, просто — слушал…

— Я раньше одна жить боялась. Даже девчонку из института у себя поселила. Дуру набитую…

— Почему?

— А у меня мигрень хроническая. Как сложит — так все, гасите свет. А потом уколы себе делать научилась. Любые, даже внутривенные. Ну чем я хуже любого наркомана? И все. И больше мне никто не нужен…

— Ясно, — улыбнулся Герцог.

Танька поняла, что ее манифест независимости несколько перехлестнул за край правдивости.

— Нет, ну не то чтобы совсем никто. Но только чтобы — одной крови… как с тобой…

— Ты моей крови еще не пробовала, дурочка… — жестко оскалился Герцог.

Танька вздрогнула. Хмель куда-то слетел в один момент.

— Да я так… в принципе.

— В принципе или нет — не обольщайся на мой счет. Я не такой уж хороший, как тебе сейчас кажется.

— Мне ничего не кажется, — фыркнула Танька. — Ты просто не напрягаешь… вот и все.

В этом было еще больше неправды, но Таньке не хотелось признаваться в том, что она, кажется, влюбилась по самые уши. Или не влюбилась — а именно так, как она сказала только что. Нашла человека с той же самой группой крови.

— Вот и прекрасно. Спать будем?

— Будем… — потянулась Танька. — Будем-будем…

Но пришлось подождать. Сначала пропищал мобильник, потом Герцог чертыхнулся и полез в Интернет. Вошел в какой-то чат, пристально уставился в монитор и лихорадочно застучал пальцами по клавишам. Взгляд его был злым и сосредоточенным, словно на экране он пытался увидеть чье-то лицо. Танька подошла, не глядя на экран, опустила ему ладонь на загривок, начала разминать мышцы. Герцог едва замечал ее, только иногда, когда собеседник, видимо, замолкал, благодарно терся затылком о Танькины руки.

— Проблемы? — спросила она в какой-то момент.

— Так, полупроблемы. У одного из наших башню рвет, — непонятно объяснил Герцог.

— А ты что, психолог? — удивилась Танька.

— А я — наше все, — с отвращением сказал Герцог, и взялся за десятую за час сигарету. — Имел глупость подписаться под обещанием помогать всем своим. Вот и приходится помогать. Одного водкой отпаивать, другого с иглы снимать, с третьей разговоры разговаривать…

— А зачем тебе это?

— Я сильнее, — без радости ответил Герцог. — Приходится все это делать. Мы своих в беде не бросаем.

— Свои — это кто? — спросила Танька.

Герцог пожал плечами, удивляясь Танькиной глупости, быстро набрал пару фраз, нажал на клавишу ввода и все же ответил:

— Такие как мы.

Подумав, Танька поняла, что имеется в виду под «мы», и задумалась. По всему получалось, что их таких не трое, считая Маршала, а несколько больше. Есть какие-то люди, может даже, в Москве. Целая толпа сумасшедших — и у всех одно безумие на компанию. Это ее удивило и показалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Утром Герцог куда-то пропал и вернулся к вечеру. Танька весь день просидела дома, маясь скукой между компьютером, книжками из библиотеки Герцога и садом, и к приходу хозяина порядком озверела.

— Ну и где ты был? — мрачно вопросила она, откладывая почти прочитанный сборник Бушкова.

Герцог швырнул бушлат на кресло и удивленно приподнял брови.

— А что?

— А я тут целый день одна сижу, вот что.

— И кто виноват?

— А что мне делать?

— Что хочешь. Я спросил, кто, по-твоему, виноват? — голос Герцога был далек от обычной мягкости, далек настолько, что у Таньки мороз прошел по коже.

— Мне что, уехать? — полезла на рожон Танька.

— Хочешь — уезжай. Я тебя не держу. Хочешь — оставайся. Я тебя не прогоняю. Но претензии свои оставь.

— Я же не могу целый день сидеть дома… — сдалась Танька. — Я тут с ума схожу.

— Так гулять пойди. Или еще что угодно. Только за свое безделье мне претензий не предъявляй. Особенно в такой форме.

— Ладно, не злись. «Признаю свою вину, меру, степень, глубину…» и так далее. Я тут песенку сделала. Только она странная. Белый стих на музыку. Показать?

— А то! Только сейчас я до душа дойду — и готов слушать… — знакомо улыбнулся Герцог, и Танькин страх испарился.

Танька подстроила роскошную черную гитару и покосилась на всякий случай на бумажку с текстом.