Черный камень. Сага темных земель

Но тот, кто корчился у его ног на полу, ничем не напоминал Лилиту. Это был мужчина — гибкий и жилистый, нагой, темнокожий. Он корчился в мучительной агонии, принимая самые немыслимые позы, на губах выступила пена.

С кровожадным ревом Пиррас подскочил к изгибающейся как червяк твари и вонзил в нее меч. Острие звякнуло о плиту пола, и жуткий крик сорвался с испачканных пеной губ, но это было единственным зримым результатом мощного удара.

Аргайв, выдернув меч, застыл в изумлении, не увидев ни раны на теле, ни крови на клинке. Он резко обернулся, когда на дикий крик его пленника эхом отозвался другой, снаружи.

Прямо за зачарованным порогом стояла обнаженная смуглая женщина с горящими глазами на бездушном лице. Существо на полу перестало корчиться.

— Лилиту!

Она задергалась, словно билась о невидимую преграду. Во взоре, устремленном на Пирраса, плескалась лютая ненависть и жгучее желание упиться его кровью, его жизнью. Она заговорила, и это было страшно… Куда охотнее аргайв предпочел бы, чтобы к нему обратился на человечьем языке дикий зверь, а не эти прекрасные губы нежити.

— Тебе удалось заманить в ловушку моего милого! У тебя достало дерзости мучить Ардата Лили, перед которым трепещут боги! О, ты ответишь на это! Ты завоешь, когда я начну рвать твои мускулы, жилы, кости на мелкие кусочки! Отпусти его немедля! Произнеси заклятие и освободи, тогда, быть может, рок минует тебя!

— Все это слова! — рассвирепев, крикнул в ответ варвар. — Ты травила меня, как гончая — зайца, а теперь не можешь пересечь дорожку из пыли, боясь угодить мне в руки, как это уже сделал твой приятель. Заходи же в зал, адская сука, и я тебя приласкаю, как твоего любовника. Вот так! И так! И так!

Ардат Лили хрипел и выл, дергался под жалящей сталью. Лилиту кричала и осыпала ударами невидимый барьер.

— Прекрати! Перестань немедленно! О, если бы я могла до тебя добраться! Я превратила бы тебя в слепой, глухой, немой, вечно страдающий комок плоти! Довольно! Скажи, чего ты хочешь, и я исполню твою волю!

— Ну, так-то лучше, — буркнул аргайв. — Я не могу отнять у этого отродья жизнь, но, как видишь, способен доставить ему некоторые неудобства. И пока ты не удовлетворишь моего желания, я буду подвергать его пыткам, каких даже тебе не измыслить.

— Проси же! Скорее! — убеждала она, приплясывая от нетерпения.

— Почему ты преследуешь меня? Что за грех на мне, чем я заслужил твою ненависть?

— Ненависть? — Она откинула голову. — Да разве мы, обитатели Шуалы, опустимся до ненависти или любви к людишкам? Нет, когда обрушивается топор судьбы, он падает слепо.

— В таком случае кто — или что — занесло надо мной топор судьбы с твоей помощью?

— Один из живущих в Доме Эрейбу.

— Но почему, во имя Имира? — воскликнул Пиррас. — С какой бы стати мертвецу ненавидеть меня?.. — Он осекся, вспомнив жреца, на проклинающих устах которого пузырилась кровь.

— Мертвому приказывает живой. Некто, живущий под светом солнца, но способный при этом в ночи общаться с обитателем Шуалы.

— Кто?!

— Не знаю.

— Врешь, тварь! Не иначе как это жрецы Ану, это их ты выгораживаешь. За эту ложь твой любовничек взвоет от стального поцелуя…

— Мясник! — закричала Лилиту. — Останови свою руку! Клянусь сосками Тиамат, моей госпожи, я не знаю того, о чем ты спрашиваешь. С какой стати я должна защищать каких-то жрецов Ану? Да я бы охотнее вспорола их жирные чрева — и тебе, если б только могла до тебя добраться! Освободи моего милого, и я провожу тебя в Дом Тьмы, где ты выведаешь истину из уст того самого обитателя, конечно, если тебе хватит смелости…

— Я иду, — решительно ответил Пиррас, — но Ар-дат Лили останется здесь заложником. Если нарушишь уговор, он будет корчиться на заколдованном полу до скончания вечности.

Лилиту зарыдала от бессильной ярости, закричав:

— Нет даже демона в Шуале более жестокого, чем ты! Поспеши, во имя Апсу!

Сунув меч в ножны, Пиррас шагнул за порог. На его запястье сомкнулись пальцы женщины — под шелковистой их кожей угадывалась сталь. Лилиту что-то хрипло прокричала на незнакомом языке. И тут же все — разрушенный дом, свет луны и долина вокруг — исчезло в холодной непроглядной тьме. Было ощущение стремительного полета сквозь пустоту, что ревела в ушах аргайва подобно ветрам-титанам. Но вот мгновение хаоса — в прошлом, и ступня ударилась о твердь. Пиррас понял, что в этот миг он пересек невообразимую бездну, разделяющую миры, более чуждые друг другу, чем день и ночь, и стоял теперь там, где ни разу не ступала нога живого человека.