Черный камень. Сага темных земель

Я, Десмарт и де Севилья достигли комнаты Марциты как раз в тот момент, когда Луиджи выносил свою сестру. Почти сразу около нас, со свечами и оружием, собрались и другие гости, наперебой спрашивая друг у друга, что произошло.

Потерявшая сознание Марцита покоилась в объятиях брата. Темные волосы волнами ниспадали ей на плечи; тонкая ночная сорочка была разодрана, и сквозь прорехи проглядывало обнаженное тело. Ее грудь, руки и плечи были исполосованы длинными кровоточащими царапинами.

Наконец Марцита пришла в себя. Она открыла глаза и, издав жуткий вопль, изо всех сил обхватила брата, а потом прошептала:

— Это дверь! Я оставила ее незапертой, и под покровом тьмы ко мне в комнату пробралось какое-то ужасное создание. Я схватила кинжал и попыталась убить его. Но это существо вцепилось в меня и бросило на пол… И я… Больше я ничего не помню.

— Кто-нибудь видел фон Шиллера? — гневно сверкая глазами, спросил де Севилья.

Среди тех, кто толпился вокруг, немца не оказалось. И тут мой взгляд упал на де Монтура, чье лицо казалось еще более усталым и осунувшимся. Он не отрывая глаз смотрел на перепуганную до смерти девушку. Де Монтур, единственный из присутствующих, не был вооружен, и я мысленно отметил сей странный факт.

— Ну разумеется! Это дело рук фон Шиллера! — В голосе Десмарта отчетливо прозвучала ненависть к сопернику.

Дон Винченцо в сопровождении добровольцев отправился на поиски немца. И мы нашли его. Он ничком лежал на полу в одном из залов, из-под него растекалась огромная лужа крови.

— Это дикари! Это сделали дикари! — закричал Десмарт. От ярости его голос срывался.

— Сущая ерунда! — заявил Дон Винченцо. — Ни один из рабов фон Шиллера, не говоря уже о дикарях, не смог бы незамеченным пробраться мимо часовых. Чернокожие рабы закрыты в бараках — все, за исключением служанки Изабель и Джола, а тот находился в одной комнате с Пьером.

— Тогда кто же это сделал? — спросил Десмарт.

— Наверное, ты! — выкрикнул я.

— Проклятие! Ты бесстыдно лжешь!

Француз в ярости выхватил свою шпагу, и ее острие едва не пронзило мою грудь. Но де Севилья все-таки опередил его и парировал удар. Раздался звон. Клинок Десмарта чиркнул по стене, и француз замер на месте, так как острие шпаги испанца грозило пронзить ему горло.

— А ну, вяжите его, — произнес испанец.

Но тут раздался властный голос Дона Винченцо:

— Не стоит, Дон Флоренцо. Он — один из моих лучших друзей. Здесь распоряжаюсь я, и мое слово закон в этом доме. Месье Десмарт! Дайте мне слово, что не предпримете попыток бежать.

— Даю, — хладнокровно заявил француз. — Должен признаться, я погорячился. Приношу свои извинения, господа… У меня не возникало и мысли о побеге. Но… У меня такое чувство, что в этом доме таится нечто зловещее.

У всех, кто стоял рядом, возникло точно такое же ощущение.

И тут подал голос де Монтур:

— Господа! У меня есть сильные сомнения, что этот человек покушался на Марциту! Давайте осмотрим труп!

Два солдата подошли и перевернули тело немца. И, приглядевшись, мы поняли, что хотел показать де Монтур. От ужаса у нас едва не встали волосы дыбом.

— Да человек разве способен на это?

— Может, ножом, — пробормотал кто-то.

— Ножом? Нет, такого никаким ножом сделать нельзя, — покачал головой испанец. — Только крупный зверь способен на это.

Все стали оглядываться по сторонам: будто холодком откуда-то повеяло. Казалось, во тьме нас подстерегают внушающие ужас твари.

Усадьбу обыскали. Осмотрели все, где могло затаиться чудовище, обследовали каждый фут.

И ничего нигде не нашли. Никаких признаков пребывания зверя.

Когда наступил рассвет, я вернулся к себе в комнату. Страх Джолы был так велик, что после моего ухода он запер все окна и дверь, и мне некоторое время пришлось потратить на уговоры.

В конце концов он открыл мне. Я хорошенько поучил его, назвал трусом и поставил у дверей — сторожить. Вся трудность общения с ним заключалась в том, что он говорил, употребляя слова из самых разных европейских языков, и плохо понимал французский.

Встав у двери, Джола возвел глаза к потолку и стал испуганно шептать:

— Джи-джи! Человек-зверь!

Тут мне на память пришли кое-какие рассказы, которые я не раз слышал во время своих путешествий по Африканскому континенту.

Когда-то на его западном побережье, как утверждали некоторые, обитали последователи Культа Леопарда. Но никто из европейцев с ними не встречался — они скрывались в джунглях, а по ночам выходили на охоту за людьми. Сам Дон Винченцо не раз рассказывал легенды о людях-оборотнях и их способности превращаться в леопардов.

Сообразив, что приводит в ужас моего раба, я ощутил внезапный озноб и схватил Джолу за плечи. Тот едва не закричал.

— Ты думаешь, здесь где-то прячется человек-леопард? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

— Господин, господин! — трясясь от страха, зашептал он. — Я ничего не сделал! Это человек Джи-джи! Нельзя говорить об этом много!

— Нет! Я требую… Ты расскажешь все, что тебе известно!

Я вдруг ощутил приступ бешеной ярости и начал трясти раба с такой силой, что он, перепуганный насмерть, пообещал мне все рассказать.