Черный караван

— Может быть, они вам еще пригодятся? Говорят, войска Нури-паши подходят к Баку. Может быть, турки выполнят свои обещания?

Бай ответил, часто моргая мутными глазами:

— Мы, господин полковник, сыты по горло обещаниями. К тому же отлично знаем: Турция слишком далеко, чтобы протянуть нам руку помощи.

— С каких пор вы начали это сознавать? — спросил я, несколько повысив тон.

На морщинистом лбу бая выступил пот, лицо его посерело. Я заговорил еще настойчивее:

— Доверясь вздорным слухам, вы только себе вредите! Турки сами нуждаются в поддержке. А вы ждете от них помощи. Опомнитесь! Перед вами — бездонная пропасть.

Бай окончательно растерялся. Он заговорил дрожащим голосом, словно его начала трясти лихорадка:

— Мы птицы с обломанными крыльями, господин полковник. Если бы знать, что вернем себе крылья, мы готовы были бы выполнить любое приказание! Но я прошу вас… очень прошу: не заставляйте нас плестись за Иргаш-баем или Джунковским.

Пора было кончать. Более важные вопросы стояли на очереди. Я спросил бая, сколько людей он сможет выставить против большевиков в ближайшие полмесяца. Он, видимо, обрадовался, что беседа переменила русло. Ответил со вздохом облегчения:

— Людей много. Не хватает оружия. Если будет оружие, я берусь хоть завтра выставить восемь тысяч человек.

— Сколько нужно оружия?

— Самое меньшее — три-четыре тысячи винтовок и хоть бы с десяток пулеметов.

— Еще? Что еще нужно?

Теперь бай должен был попросить денег. Я даже знал примерно, сколько он попросит: самое меньшее три-четыре миллиона. А может быть, и десять? Ведь он знает, что нужно запрашивать побольше!

Бай не решился сразу назвать цифру, он начал издалека:

— Положение народа тяжелое. Много голодных, голых… Джигитов приходится и кормить и одевать.

— Нужны деньги… Так?

— Да.

— Сколько?

— Четыре-пять миллионов рублей…

Я пристально посмотрел на бая и сделал ответный ход:

— Хорошо… Мы принимаем ваши требования. Но скажите прямо: что вы можете дать нам взамен такой помощи?

Бай ответил решительно, ничуть не колеблясь:

— Жизнь могу отдать! Клянусь честью, до самой смерти не откажусь от своего слова!

Я чуть не спросил ехидно: «Так же, как ты клялся туркам?» Но, увидев, что бай весь дрожит, как человек, перенесший тяжелое душевное потрясение, я отказался от этого. Смотрел на него и думал: «Неужели он играет, притворяется? Но если он способен так искусно преображаться. Тогда это чудо!» Самый прославленный артист, привыкший рыдать и смеяться в трагедиях Шекспира, не смог бы так умело сыграть свою роль. Нет, я был уверен — бай действительно взволнован. Что же вызвало такую резкую перемену? По-видимому, решающую роль сыграли два обстоятельства: во-первых, Ишмет-бай понимает, что без твердой опоры будет уничтожен и пропадет ни за грош; во-вторых, не зря он говорил: «Мы сыты по горло обещаниями». Турки-то до сих пор кормили его только обещаниями. Разве ими насытишься? А ему нужен сытный корм. Миллионы рублей. Разумеется, бай отлично понимает, что столько денег не получит. Но хорошо знает и то, что не останется голодным.

И тут я сделал предложение, которого он не ожидал:

— Вот один из моих ближайших помощников — Мир-сеид-хан. Он постоянно будет с вами. Слово его— для вас приказ. Согласны?

Бай искоса посмотрел на капитана, потом на меня, опустил голову и задумался. Я добавил:

— Если вы примете мое предложение, ни Иргаш-бай, ни генерал Джунковский не станут вас беспокоить. Все планы будете намечать вместе с Мирсеид-ханом и осуществлять тоже вместе с ним. Но помните: малейшая измена — и все для вас кончено. Мы знаем цену друзьям, но умеем и наказывать тех, кто нам изменяет.

Бай наконец поднял голову. Тихо, как провинившийся, проговорил:

— В этом будьте покойны. Если хотите, я дам клятву на священном Коране.

— Не надо, не клянитесь. От частых клятв совесть грубеет. Говорят, с каждой клятвой человек отрывает часть сердца. Это правда?

Бай снова поник головой, словно кто-то надавил ему на плечи. Достал пестрый шелковый платок и вытер потное лицо, потом вылил остатки чая из чайника в пиалу и прополоскал горло. Прерывающимся голосом заговорил:

— Я — ваш слуга, господин полковник… Все, что вы прикажете, будет сделано.

Не было нужды наносить новые удары собеседнику, напротив, следовало слегка приласкать его. Я заговорил более мягким топом:

— Теперь об оружии. В ближайшие дни вам дадут тысячу винтовок и пять пулеметов. Об остальном Мирсеид-хан, ознакомившись с обстановкой, решит сам. Я предоставляю ему это право. Также и в отношении денег. В течение этой недели вам вручат один миллион рублей. О дальнейшем договоритесь с Мирсеид-ханом. Это вас устраивает?

Ишмет-бай протянул обе руки:

— Аллах да будет свидетелем нашей верности!

Покинув на время бека, мы и назад отправились пешком. Настроение у капитана было испорчено. Он никак не ожидал, что встреча закончится таким образом. Честно говоря, мысль отправить его к Ишмет-баю возникла у меня внезапно. Поэтому я постарался успокоить его: