Черный ход

Толстуху Рут помнит. Десять лет назад; минус сорок фунтов жира. Кажется, разносчица тоже помнит Рут. С другими клиентами она разговорчивей. А тут поджала губы, разве что не фыркает.

– Разрешите?

Она не обратила внимания, когда этот парень зашел в салун. Широкие плечи, длинные ноги. Румянец во всю щеку. Фланелевая рубашка, кожаная жилетка. Душа-парень, симпатяга. Такие чаще всего стреляют в спину.

На жилетке – звезда.

– Садитесь, шериф.

– Помощник шерифа, мэм. Джошуа Редман.

Рут молчит. Представиться в ответ? Нет, он тогда не отцепится. Здесь что, недостача шлюх? Или мальчик так стосковался по порядочным женщинам, что готов польститься на тощую задницу Рут Шиммер?!

– Джошуа Редман, – повторяет парень. – Вы меня не узнаёте?

Рут молчит. Узнаёт.

Глава вторая

Осознание и благочиние. – Папаша Бизон. – Тахтон смеется. – Плати за себя, малыш. – Живой, потому что вечер. – Глоток лунного света. – Понадобится много ночей.

1 Джошуа Редман по прозвищу Малыш

– Здоро́во, сынок!

– Как поживают ваши суставы, мистер Кэббидж[4]?

Вот же угадала судьба с фамилией зеленщика! Ветер треплет капустные листья на тележке-двуколке. Капуста тоже приветствует помощника шерифа.

– Вопят благим матом, парень. Завтра будет дождь, помяни мое слово…

Эмили Гибсон развешивает на веревках белье своего многочисленного семейства. На миг отрывается от важного занятия, машет рукой:

– Привет, Малыш!

– Добрый день, миссис Гибсон!

– Хочешь молока?

– В другой раз, мэм!

Мэйн-стрит. Оружейная лавка: «Абрахам Зинник: все для шансфайтеров». В лавке Абрахам, один из многих Абрахамов фирмы, обслуживает клиента. Что-то в клиенте смущает Джоша. Боже правый! Это женщина в мужском пыльнике ниже колен. Лица женщины отсюда не разглядеть. Что она там покупает? Муж прислал? При желании в лавке можно приобрести обычные патроны, револьвер, винтовку. Все, что душе угодно для истребления ближних. Ближних? Дальних!

Кто же подпустит к себе того, кого намерен пристрелить?

Салун «Белая лошадь». Приличное заведение, не чета клоаке «У Счастливчика Джо». Сюда мы заглянем после обхода. Раньше утренние обходы не требовались, но теперь, когда в Элмер-Крик что ни день приезжают новые люди…

Прав шериф: гляди в оба, пока один не выбили. Приезжие сразу должны понять: закон не дремлет! Кто тут собрался на скользкую дорожку? Сворачиваете вы, значит, за угол, весь такой с похмелья, в кармане ни цента. Высматриваете, что плохо лежит. А навстречу вам помощник шерифа при звезде и револьверах. И вот уже дурные мысли летят прочь: кыш, вороны! И снисходит на вас осознание и благочиние, как утверждает преподобный Элайджа.

Даже не сомневайтесь, сэр! Это вам Джошуа Редман говорит.

Угловое здание. «Универсальный магазин Фостера». Обе витрины – та, что на Мэйн-стрит, и та, что на Ривер-роуд – надраены до блеска. Отражение Джоша в стекле поправляет шейный платок, сдвигает на лоб шляпу. Парень хоть куда! Ростом не великан? Моложав сверх меры? Это не беда, девушки не за рост любят. А нахальных верзил ждет большой сюрприз, сэр!

Тахтон стоит за левым плечом. В витрине он не отражается, даже для Джоша. Помнится, впервые обнаружив это свойство ангела-хранителя, Джош чуть на мыло не изошел от страха. Знаете, небось, кто в зеркалах не отражается! Избави нас Всевышний от таких «хранителей»!

Два дня маялся, с тахтоном не разговаривал. На третий день отправился прямиком в церковь. Тахтон – за ним. С Джоша семь потов сошло, пока до церкви добрался. А ну как и правда бес? Служба началась, преподобный затянул:

– Господи, услышь молитву мою…

Паства подхватила:

– И вопль мой да придет к Тебе…

Джош глянул через плечо: вот он, тахтон! Порог перешагнул, встал рядом. Осматривается с любопытством. Не корежит его, падучая не бьет. Сила святая прочь не выталкивает. Сгорать в корчах тоже вроде бы не собирается. Подпевает, губами шевелит.

Интересно ему. Впервые, что ли, в церкви?!

Так всю службу вдвоем и отстояли. Народу набилось, что гороху в стручке, на скамьях яблоку упасть негде. На улицу вышел – гора с плеч! Не бес ты, приятель, не отродье сатаны. На радостях раскошелился: вернулся, толстенную пятицентовую свечку поставил. Молитву благодарственную прочел. Своими словами, не по Писанию, зато от души!

«Ты собрался взглядом провертеть дыру в витрине? – тахтон прерывает воспоминания. Его голос Джош слышит как шелест. Кажется, что в голове растет лес, качаясь под ветром. – Это делается не так.»

Тахтон шутит. Или не шутит.