Черный ход

В горле у мистера Клеменса булькает. У любого забулькает, если ему в шею всадят нож. Охранник хрипит, роняет коробок спичек, найденный так некстати. Левой рукой Клеменс хватает себя за шею, словно решил прибить комара. Правая рука тянется к кобуре. Тахтон ее легко перехватывает:

– Спокойно, мистер Клеменс. Уже все, можно спать.

Он прав: уже все. Тело Клеменса сползает по крепежному брусу, мешком оседает наземь. Слабо дергается раз, другой. Затихает.

– Мразь! – орет Джош. – Убийца! На виселицу тебя!

Из шеи охранника торчит белая костяная рукоять. Захоти Джош кого-нибудь убить, он не справился бы лучше. Рукоять кажется знакомой, но Джошу сейчас не до таких пустяков. Только что тахтон, одетый в Джошуа Редмана, как грабитель – в краденый костюм, убил человека. Убил на глазах у Освальда МакИнтайра. Мальчишка молчать не станет. Это значит…

– Беги, Освальд! Беги со всех ног!

Мальчишка в ступоре. Нет, вздрогнул. Неужели услышал?!

– Беги, дуралей! Он тебя убьет!

Освальд мотает головой, словно пытаясь вытрясти Джошев вопль из ушей.

– Беги!!!

– Сэр! Что вы наделали?!

Тахтон оборачивается:

– Ты же видел – он хотел меня застрелить.

– Он врет! Беги!!!

– Но… Я не видел, сэр!

– Так подойди и посмотри. Убедись сам, Освальд. Ты парень умный, ты поймешь.

Мальчишка встает на ноги. Колени его дрожат.

– Давай, спускайся. Неужели ты думаешь, что я мог убить человека ни за что ни про что?

– Мог! И убил! Беги, Освальд!

– Сэр… Вам не кажется, что здесь кто-то есть?

– Да! Да! Здесь кто-то есть!

– Ерунда. Никого здесь нет. Это ветер. Иди, у нас мало времени.

Освальд начинает спуск.

– Нет, Освальд, нет! Беги!

Мальчишка вертит головой.

– Ну же, ну! Я здесь!

Освальд спотыкается. Падает. С шумом катится вниз. Встает, отряхивается.

– Вот, смотри сам.

– Беги!!!

Освальд проходит мимо Джоша. Не замечает призрачных рук, что пытаются его перехватить, оттолкнуть прочь.

Тахтон склоняется над мертвецом:

– Видишь, Освальд?

Когда тахтон выпрямляется, в руке его блестит револьвер Клеменса. Ствол направлен в грудь МакИнтайра-младшего.

– Сэр?

Резкий щелчок взводимого курка. Он сливается с грохотом выстрела. Из ствола вырывается рыжее пламя. Облако порохового дыма окутывает обоих – тахтона и Освальда. Но даже сквозь дым Джош видит, как из груди мальчишки брызжет кровь, темная в лунном свете. Освальд опрокидывается на спину. Ноги его дергаются, как у висельника, пляшущего в петле. На штанах расползается мокрое пятно.

Джош дрожит всем телом, которого у него нет.

Это агония. Парень и минуты не проживет. Люстра упала с небес, люстра гнева господнего, только раздавила она совсем не того, кого следовало. И небеса промахиваются, будь они прокляты!

– Ублюдок! Сраный убийца детей!

Тахтон оборачивается. Смотрит на обвинителя.

– Он умер из-за тебя, – звучит равнодушный ответ. – Это ты убийца.

Джош теряет дар речи.

– Поздравляю, – тахтон серьезен, даже мрачен. – Ты почти докричался до него. Если бы не твои глупые попытки, мальчишка был бы жив.

– Лжешь, подонок! Ты бы его все равно убил!

– Может, да, – тахтон пожимает плечами. – Может, нет.

– Ты бы не оставил свидетеля!

– Любую историю можно подать по-разному. Я бы убедил его, что все было не так, как ему показалось. Дети легковерны, тебе ли не знать?

– Он бы тебе не поверил!

– Этого мы уже не узнаем. Но если хочешь, чтобы пострадал еще кто-нибудь – продолжай в том же духе. Скачи перед людьми, ори им в уши. Глядишь, до кого-то достучишься. И еще один человек по твоей вине отправится вслед за этим мальчишкой. Тебе бы этого хотелось?

Тахтон одновременно говорит и действует. Говорит он совсем не так, как раньше: кратко, примитивно. Складывается впечатление, что он добрался не только до тела, но и до словарного запаса Джошуа Редмана – выгреб все деньги из этого банка. Что же до действий…

Лже-Редман вкладывает револьвер в руку мертвого Клеменса. Подбирает коробок спичек. Достает из кожаной сумки, висящей у тахтона на боку, две толстые серые свечи. Из обеих торчат запальные шнуры фута по три длиной.

Динамитные шашки.

– Что ты еще задумал?!

Но тахтон ему больше не отвечает. Одну шашку он вкладывает в пальцы Освальда. Взвешивает на ладони вторую, чиркает спичкой. Прежде чем поджечь шнур, оборачивается к Джошу:

– У меня для тебя хорошая новость, приятель. Я еще пущу тебя обратно. Хочешь возвращаться в это тело? Ходить своими ногами? Дышать своими легкими? Тогда не суетись.

Шнур вспыхивает, дымит, с шипением разбрасывает колючие искры. Широко размахнувшись, тахтон забрасывает шашку в черный зев шахты. Не слишком далеко: динамит падает шагах в семи от входа. Шашку подсвечивает огонек, ползущий по запальному шнуру.

Тахтон взбегает по склону и скрывается за гребнем.

Воняет серой. Это порох в шнуре горит, убеждает себя Джош. Он слышит тихий стон: Освальд еще жив. Джош склоняется над ним:

– Ты меня видишь, парень?

Освальд силится что-то сказать. Губы его дрожат, с них срываются только стоны.

– Прости меня, Освальд.

Освальд моргает. Его дыхание делается прерывистым.

– Это моя вина. Я не должен был…