Черный Клан. Трилогия (СИ)

 В отличие от кошек, деревце можно было разглядеть даже невооруженным глазом. Оно торчало прямо перед фасадом по центру фотки. Невысокое, трепетное, покрытое бело-розовыми цветами. При виде этих цветов я невольно втянул ноздрями воздух. Я помнил, как они пахнут…

 — Чем оно тебе не нравится? — вкрадчиво спросил Грег.

 — Оно мне очень нравится. Это миндаль. Я его в Крыму видел. Он там цветет ранней весной…

 Валенок глянул через мое плечо на экранчик.

 — Какое тут время года?

 — Вот, — сказал Грег. — С этого-то и надо было начинать. Алекс точно сказал — ранняя весна.

 — Ну и что? — не понял Валенок.

 — А вот тут в «сведениях» стоит дата снимка. Он был сделан вчера.

 Валенок махнул рукой.

 — Вот теперь я точно ничего не понял!

 — И это не окрестности Питера, — продолжал Грег. — Миндаль в ваших краях не растет. Так что с финской дачей, Алекс, ты напутал.

 — Нет, — заупрямился я. — У одной моей знакомой был точно такой же дом. С таким же вьюнком по всему фасаду.

 — Плющом, — автоматически поправил меня Валенок. — Вьюнок — это сорняк…

 — Плющ, вьюнок — какая разница!

 Грег вдруг снова уставился на экран мобильника.

 — Хм… В самом деле — вьюнок!

 Я тут же вспомнил погибшего лейтенанта. Видно, не я один, потому что мы с Валенком дружно склонились к экрану, едва не стукнувшись лбами.

 Дом, сверху донизу увитый зловещим вьюнком, не ко времени и не к месту цветущий миндаль (кто-то нарочно постарался, чтобы он попал в кадр), да еще эта кошка без лап, если она, конечно, мне не померещилась…

 Что все это значит?!

 Я задал этот вопрос вслух. И добавил, старательно пряча интерес:

 — Может, попробуем поискать домик?

 — Похоже, этого-то от нас и хотят, — проворчал Валенок. — А вот мне другое занятно: кто это прислал?

 — Алекс, — строго сказал Грег. — Запомни раз и навсегда — не поддавайся на примитивные провокации!

 — Провокации? — повторил я. — А может, это подсказка? Или предупреждение?

 — Знаешь что? Я уже жалею, что мы с Валенком летали в морг. Это фото — прямое следствие нашего любопытства. Мы влезли не в свое дело, и кого-то это более чем устроило.

 — Но ты ведь что-то собираешься предпринять? — полуутвердительно сказал я.

 — Собираюсь, — кивнул Грег. — Заняться тобой. Создать тебе защиту, пока не поздно.

 — В смысле — «не поздно»? При чем тут я?

 — Чтобы с тобой не стало того же, что с тем молодым белым змеем. Чувствую — идет именно к этому.

Глава 11 ЦВЕТОК ПАПОРОТНИКА

Наступило двадцать третье июня, оно же — день летнего солнцестояния, оно же — Иван Купала. О чем я даже не знал, и уж тем более не мог предполагать, что этот языческий праздник имеет для меня какое-то практическое значение. Оказалось — имеет.

 — Нам повезло. Прогноз погоды на завтра отличный, — сообщил Грег, позвонив мне вечером накануне.

 — И что? — удивился я.

 — Завтра солнцеворот. Полетим всем кланом за город.

 — Через костер прыгать и хороводы водить?

 — Вроде того. Проведем кое-какой ритуал и немного поколдуем. Нельзя упускать время. Такие ночи четыре раза в год бывают, мы и так весеннее равноденствие в этом году пропустили…

 — Ух ты!

 Я так и загорелся от любопытства. О драконьей магии Грег раньше даже не заговаривал, а между тем она меня очень интересовала — честно говоря, гораздо сильнее, чем приемы боя и управление пламенем. Не понравилось мне только слово «полетим», но я подумал, что эта проблема вполне решаема.

 Вылететь договорились завтра, сразу после заката. На следующий день, в обеденный перерыв я позвонил Грегу.

 — Слышь, Грег, мне очень неловко вас подводить, но у меня сегодня работы много, я могу задержаться… В общем, все очень неопределенно… Короче, вы это, скажите, куда едем, я своим ходом доберусь…

 — Лететь боишься? — проницательно спросил Грег.

 Я вздохнул.

 — Типа того.

 — Алекс, так не годится. Я на тебя не давлю, но долго это тянуться не может. Ты уже научился превращаться самостоятельно — осталось только взлететь. Дракон должен летать! Дракон, который не летает, — инвалид.

 Я вздохнул еще раз, еще печальнее.

 — Как насчет твоего детского падения с дерева? Не вспомнил?

 — Что я должен вспоминать? — спросил я с раздражением. — У меня же сотрясение мозга было. Много бы ты помнил, если бы воткнулся головой в землю?

 — Ты можешь сказать, что после него изменилось? — мягко поинтересовался Грег.

 — Да ничего! Просто пропало всякое желание лазать… куда-то выше подоконника. Поумнел, наверно. Понял, что больше не хочу…

 — Не «не хочу», а «не могу», — уточнил Грег.

 — Ничего подобного!

 — А еще точнее — «боюсь». Ты боишься, Алекс… Боишься даже сейчас, я чувствую. Потому и запрещаешь себе вспоминать.

 Я так удивился, что даже раздражение прошло.

 — Вот еще! Ничего я не боюсь! Почему я должен бояться того, что со мной случилось в детстве?

 — Ты боишься, что узнаешь нечто, до сих пор значимое. Что и теперь может тебя ранить.

 — Я не…

 — На самом деле, — перебил меня Грег, — ты все помнишь. И подсознательно держишь воспоминания под замком. Но это не решение проблемы. Пока память там останется, она всю жизнь будет тебе мешать. Так что старайся.

 — Может, поможешь? — ехидно предложил я.