Черный клинок

– Э-э... Во время открытия, – вспомнила Маун. – Он пришел сюда на торжественное открытие. Здесь была и Чика. Он переговорил с ней и приобрел ее вещь. Это было, так-так, с неделю назад. Потому-то я и подумала, что вы... ну это... ну вы знаете...

– Что адвокаты, занимающиеся его наследством, намерены вернуть ей обратно ее фигуру?

– Ну да. – Маун скорчила гримасу. – Ну вы же знаете, работы Чики подходят не всем. По сути, я даже и не думала, что Лэрри возьмет ее, а он ухватил ее с ходу. Он быстренько договорился с Чикой.

– С этой художницей?

– Угу.

– Не считаете ли, что он и ее трахнул?

– Не знаю. – Маун опять выдула пузырь. – Может, и трахнул. Думаю, он любит это дело.

– Какое дело?

Маун презрительно скривила свои черные губы – лицо ее приобрело от этого жуткое выражение:

– А что, юристы все такие тупые? Непонятливые. Лэрри любил трахаться, но у меня такое впечатление, что он не хотел... ну вы знаете, ну это, надолго с кем-нибудь связываться.

– Не хотел длительных связей, вы имеете в виду? Трах-бах-шлеп-грох-ам! Пока, мадам! Таков, что ли, был Лэрри?

Маун громко заржала:

– Да все они такие, а что, разве не так?

– Кто все?

– Да вы же знаете, ну эти парни вроде Лэрри. Немного погодя я его раскусила. Он был важной шишкой, весь набит деньгами. Спорю, что обедал и завтракал только в самых шикарных ресторанах, вроде «Четыре сезона» или «Льютс». Я имею в виду, что в нашей жизни он был пиджак пиджаком и ничем не отличался от других, но в глубине души смеялся над ними, ну, вы знаете. Он такую жизнь ненавидел, это была вовсе не его жизнь.

– А какая же была у него жизнь?

Она внимательно посмотрела на Вулфа:

– Лэрри был связан. Думаю, очень крепко связан.

– Сексуально?

– А как же еще?

Тогда он спросил:

– А вас Лэрри когда-нибудь связывал?

Маун опять выдула пузырь:

– Вы адвокат Лэрри или копаете под него? – Она даже слегка вздрогнула. – Нет, не связывал. Но я бы не возражала.

– Не возражали бы? – удивился Вулф вопреки обыкновению.

Трудно было представить себе, что эта эксцентричная особа является чьей-то дочерью, что у нее есть родители.

Она придвинулась к нему поближе, и он ощутил странный запах: смесь гвоздики и чеснока. Острый, экзотический запах без малейших нюансов.

– Вы что, чокнутый проверяльщик? – поинтересовалась она. – Большинство мужиков именно такие, я знаю, но слушайте: приятно, когда выходишь из-под контроля. Я имею в виду сильный контроль, вроде вашего. Само по себе это уже доставляет удовольствие.

Она окинула его взглядом с ног до головы и спросила:

– Вы-то сами любите удовольствия? Понимаете ли вы хотя бы, что это такое?

Вулф непроизвольно подумал, что она уже почти готова заманить его в ту самую комнату, чтобы он там связал ее. Душа его раздвоилась: одна половина хотела знать, на что все это будет похоже, другая – испугалась его неуемной фантазии.

– Вот вы упомянули, что Лэрри приходил с приятелем.

Маун опять выдула пузырь:

– Чего-чего?

– Вы сказали о приятеле из пригорода, что Лэрри прикидывался перед ним большой шишкой. Он что, тоже связанный?

Она рассмеялась:

– Ну нет, он не для этого, он не для него. Наоборот, он развязанный и какой-то не в себе.

– Что так?

Маун опять вздернула голову и стала похожа на некоего футуристического драчливого петуха.

– Ну вы знаете таких типов: костюм, подстрижен коротко, весь такой аккуратненький. Чопорный набитый дурак.

Вулфу не надо было дальше расспрашивать ее и просить дать более подробное описание. Сквозь красноватый туман ему представилось лицо миловидного молодого человека из престижного университета – без сомнения, Йельского – блондинистого, с пытливыми голубыми глазами. Таким он вдруг всплыл в памяти Маун.

– Он, должно быть, не из Нью-Йорка?

– Да, верно, нездешний.

– А откуда вы знаете?

– Он имел привычку говорить, как чиновник из Вашингтона. И вместе с этим, – она покосилась на Вулфа, собираясь устроить ему последний экзамен, применив сленг истинного нью-йоркца, и проверить, знает ли он его, – он выглядел как «Марта, Вулдя, посмотрите-ка только на эти высоченные домищи».

– Вы имеете в виду, что он говорил на каком-то говоре?

Маун довольно ухмыльнулась. Лицо ее стало от этого ужасным, как лицо каннибала из журнала «Нэшнл джиогрэфик», где рассказывается о Новой Гвинее.

– Угу.

– На каком говоре?

– Какого-то южанина.

– Вы, видимо, имеете в виду, что он говорит как-то мягко, немного растягивая слова.

– Во-во, точно.

«Тогда наверняка он из Вашингтона», – подумал Вулф и спросил:

– А у него имя-то было, у этого приятеля Лэрри?

– Конечно, было, – ответила с готовностью Маун, явно показывая, что расспросы ей очень нравятся. – Его имя только и представляет интерес. Звали его Макджордж Шипли. – И добавила: – Работает где-то в учреждении правительства.

– Федерального правительства?

– Угу. Лэрри еще спросил его о чем-то. Я не расслышала, а Шипли вынул свою визитку. В авторучке у него не оказалось чернил, тогда он попросил ручку у меня, чтобы что-то написать на карточке. Вот тогда я и прочла его имя. А еще там стояла печать. На визитке было указано, что он работает в министерстве обороны.