Черный клинок

Решительно настроенный и преданный Вулфу, как терьер, Бобби стремглав помчался навстречу яркому нереально белому свету вращающихся бело-голубых мигалок на крышах полицейских машин, которые он сам (а может, и Джуниор в последние минуты жизни) вызвал на подмогу. Огни вспыхивали и тут же гасли, словно фантастические цветы, рождающиеся и умирающие в одно и то же мгновение. По команде Вулфа полицейские оцепили местность. Некоторые из них направились в дом осматривать место преступления и искать свидетелей. Даже будучи загруженными делами по горло, они находили время наказать виновного, разбившего стекло в окне, разбудить пьяного или там-сям помахать своими полированными дубинками - так, чтобы отвлечься. У них была своя, совсем другая жизнь, которую обычным гражданам и представить себе невозможно: постоянное ощущение того, что тебя держат на прицеле и могут убить в любой момент.

Во время всей этой суматохи Вулф продолжал стоять на коленях, поддерживая мокрую от крови и дождя голову Руиза, и, даже когда приехали медицинские эксперты, он все еще держал ее, будто его подчиненного, даже мертвого, требовалось оберегать от грязи на мостовой.

* * *

Штаб-квартира "оборотней" размещалась в здании бывшего кинотеатра в Чайнатауне. Раньше в нем показывали дешевенькие, но имеющие успех фильмы типа расистских кинокартин о восточных боевых единоборствах (негодяями в них неизменно выставлялись японцы, дьяволы), пока в результате войны между подростками, гораздо более жестокой, чем ее демонстрируют в фильмах, кинотеатр не прикрыли.

Его обветшалый старый фасад выглядел на запущенном Восточном Бродвее словно бродячий лохматый пес под стальными опорами Манхэттенского моста. В конструкции же моста со временем образовались широкие дыры, опоры и балки проржавели, обнажилась деревянная обшивка, которую растаскивают по ночам и жгут, чтобы согреться, бездомные, собирающиеся в кучки на авеню Ист-Ривер-драйв и во многих других местах Нью-Йорка.

Вулфу нравилось, что мало кто знал местонахождение его подразделения, хотя поначалу и удивился, что ему не выделили места в здании Главного полицейского управления, юго-западнее кинотеатра. На самом же деле комиссар Хейс Уолкер Джонсон запросил для "оборотней" помещение в основном здании, и они должны были разместиться именно там, но неожиданно вмешался начальник полиции Джек Бризард, не любивший Вулфа, и высказался вообще против создания его подразделения в системе Главного управления. Он видел в Вулфе серьезного потенциального соперника в борьбе за кресло начальника полиции и поэтому в макиавеллевском духе всячески придирался к нему, лишь бы только выжить его из полиции.

Увидев впервые полуразрушенное внутреннее помещение кинотеатра, Вулф принял решение выбросить из зала все сиденья, настелить фанерные листы на прогнившие полы и с помощью легких перегородок построить служебные кабинеты для сотрудников. Перед экраном, который по-прежнему висел блестящий, как волосы ночных красавиц из кинофильмов сороковых годов, оставили места побольше. Стены же не тронули, и они чернели, словно смола, забрызганная кровью молодого китайца. Вулф многократно просил прислать бригаду маляров и покрасить их, но Бризард заворачивал все его заявки.

...Покончив со всеми необходимыми формальностями на месте преступления, Вулф и Бобби вернулись к себе в офис, поневоле сделав порядочный крюк. К их приезду пришло сообщение из дорожной полиции, из которого следовало, что между черным лимузином "Файерберд-87" и номерным знаком ничего общего нет. Номерной знак, как оказалось, давным-давно украден с другой машины. Этого, конечно, и следовало ожидать, но все же нужно было проверить все версии.

Вулф вместе с Бобби отправились к жене Джуниора. Пока Вулф успокаивал плачущую женщину, Бобби оцепенело сидел и смотрел в одну точку. Восьмилетний сынишка их друга играл на краешке полированного стола, держа в руках бейсбольную биту и не говоря ни слова. Глядя на него, Бобби подумал: "Что, собственно, понимает ребенок? Возможно, он считает взрослых полными идиотами, если они говорят, что его папа больше не вернется".

- Может быть, Мария, вам это ни о чем и не говорит, - услышал Бобби слова Вулфа, обращенные к вдове, на испанском языке, - но ваш муж был храбрым мужчиной. Он выполнял важную работу и заставлял считаться с собой все уличное отребье. Вот это вы и скажите Джулио, когда он подрастет и станет понимать, что к чему. Такое повлияет на всю его дальнейшую жизнь.

- Не знаю, лейтенант, как ты умеешь так успокаивать, - сказал Бобби, когда они ехали обратно. - Я бы не нашел слов утешения.

- Да разве это правильные слова, Бобби? - ответил Вулф, глядя вперед через ветровое стекло и рассеянно наблюдая, как лихо обгоняет Бобби слева и справа грузовые машины, спешащие куда-то в это раннее утро. - Но я рад, что ты так считаешь.

- А разве не так? Ты же успокоил ее.