Черный клинок

- Что это? - спросил Вулф, ощущая, как мало-помалу оживает его пульс и возвращается жизнь.

- Это то, что ожидает своего рождения, - пояснила Хана, и в голосе ее послышался неподдельный испуг.

- Вулф, слушайте меня внимательно, - продолжала она. - Я пришла сюда по собственной воле, по глупости, потому что не мыслила жить в человеческом обществе. Я чувствовала себя неловко в человеческом обличье, была несчастной в том развращенном мире, который люди приспособили для своего удовольствия.

Я пришла сюда в поисках убежища, чтобы изведать мир без границ, пожить в месте, огражденном от грязи, а обнаружила, что сама являюсь источником загрязнения, и с момента моего пребывания здесь меня непрерывно заражает вирусом само это место.

- Хана, мне нужно знать...

- Нет, нет, - взмолилась она, - сперва позвольте мне закончить, пока я еще способна думать и не сошла с ума. Время не ждет. Оракул и я - единое целое, и мы оба сходим с ума.

В центре свинцового моря отчетливо показался горб, а море при этом оставалось спокойным, волны не бушевали, будто громадный левиафан был настолько огромен, что, стоя на дне и распрямляясь во весь рост, он поневоле высовывался из-под воды.

Хана говорила взахлеб, но каждое слово произносила отчетливо и понятно, и оно несло в себе правду, ибо он знал эту правду по собственному опыту, правду столь ужасную, что разум Вулфа сразу же помутился под напором гнусности и омерзения. Но тем не менее он продолжал слушать Хану, а она рассказывала о том, что с ним происходит и что может произойти. Она предсказала его будущую судьбу. "Теперь вы видите, как станут разворачиваться события, - сказала она напоследок. - Вы видите свое будущее и знаете, что нужно делать".

А потом Хана громко закричала, но ее крик заглушили визги и вой усиливающегося ветра, и ветер унес ее вдаль. И тут из глубин моря появилось огромное чудище.

Сколько путей открывалось перед Вулфом, сколько возможностей! Но сначала нужно было исцеляться, а каким образом - неизвестно. Решать же должен Вулф - он медиум, он нейрохирург. Но ведь Хана лучше знала, каким образом. Она понимала то, чего не мог понять Оракул: что само их совместное существование сводило их с ума, что ее новый мир сам по себе был в конечном счете безумен. Она поняла, по крайней мере, что выхода из этого мира нет, во всяком случае, для нее. А что касается Оракула, то для него не существует очистительного жизненного катарсиса. Оракул не мог даже уловить значения этого понятия, несмотря на отчаянные усилия.

Опасность в жизни, а не в смерти.

Теперь Вулф понимал значение этих слов, потому что Хана растолковала их в последний момент перед тем, как сойти с ума.

У поднявшегося со дна морского чудища несколько голов. Одни из них прекрасные, другие - ужасные, но все одновременно повернулись к Вулфу и стали пристально разглядывать его. Голов было так много, что он не смог бы сосчитать их, даже находясь целый год в этом сумасшедшем мире. Прекрасные и ужасные головы сами представляли собою целый мир.

Вулф закрыл глаза и, мысленно напрягшись, пробудил свой дар "макура на хирума" и направил тонкий биолуч сквозь черные воды моря. Луч пронзил Оракула, и Вулф мысленно увидел внутри него схему контуров ЛАПИД. Схема эта ничего для него не значила и ни о чем не говорила, и от этого он ударился в легкую панику.

- Я излечил вас. Теперь помогайте мне жить и понимать, - раздался голос Оракула.

Вулф на схемы и контуры внимания не обращал, он прислушивался, присматривался, прикасался к деталям и почувствовал сердцебиение или что-то похожее на жизненный пульс, поскольку сердца у Оракула не было. Но вместе с тем у него, как у всего реально существующего, была сердцевина, без которой он не мог существовать. Теперь Вулф понял, почему этот новый мир показался ему безбрежным океаном. Он ощущал пульс приливов и отливов, чувствовал энергию волн, чередующихся с четким ритмом, а мысленно напрягаясь, мог уловить и собственный размеренный ритм, совпадающий с жизненным ритмом всех живых существ, - некие волнообразные синхронные вспышки, которые происходят во время сна.

"Макура на хирума" Вулфа, привитые Юджи ДНК и остатки психики Ханы возбудили в Оракуле безумные сновидения. Морское чудище, возникшее из глубин свинцового океана - если его можно назвать океаном, - было таким же безумным, каким являлось и само его существование. Невероятная сила "макура на хирума" Ханы открыла так много возможностей и с такой стремительностью, что ускорила процесс сумасшествия Оракула. Хотя мозг у него и был искусственным, но в то же время по сложности не уступал человеческому и даже, что особенно пугало, во многих отношениях превосходил его по эффективности и целенаправленности. В то же время следовало бы учитывать, что мозг находился еще в стадии разработки, в дремотном состоянии, хоть и развивался довольно быстро, но был уязвим и совершенно не мог усвоить ценности, заложенные в ДНК Юджи и психике Ханы. Хотя Оракул и вобрал в себя все, что смог вобрать от психики Ханы, тем не менее ее "макура на хирума" подавила его.