Черный клинок

Хана замолчала, но в этой тишине движение ее мысли не прекратилось. Юджи умел различать признаки этого, как тень, движущуюся по стене. Какие метаморфозы происходили в ней? Его мучили вопросы: кто она? какие превращения претерпевает? как влияет на Оракул ее психическое присутствие?

Он хотел было спросить. Для этого ему надо было преодолеть и свое смущение, поскольку он обвинял себя, что лезет ей в душу, и свой страх – в равной мере перед ее ответом и ее молчанием. Но тут она совершенно изменившимся тоном произнесла одно слово: "Смерть".

Это слово отдалось во всех закоулках его души, и он содрогнулся. Он знал, что она воспринимает "волны". Она не желала называть их видениями, ибо, по ее словам, они были вовсе не зрительные, а, скорее, возникали в ней самой, в ее организме.

Они, казалось, исходили не из какого-то внешнего источника, а откуда-то из глубин ее существа, из некоего пространства, образованного или, по крайней мере, затронутого воспалением. Когда-то давным-давно она сказала ему: "Внутри меня есть бесконечный провал. Из него и появляются образы. Это не видения, нет! Я ничего не вижу. Но я знаю, что они есть, и мне понятен их смысл, как если бы я во сне обучилась какому-то древнему языку".

– Хана! О чем ты говоришь? – спросил он. – Какая смерть?

Ее обычно ясные глаза в этот момент были тусклыми, как пыль, и он понял, что она его не видит.

– Ты и Наохару Нишицу схватились в смертельной схватке, а над вашими головами нависла огромная черная птица, – ответила она.

– Смерть, какая? Которая пишется с большой буквы? – переспросил он, пробуя рассмеяться, но чувствуя, что смех застревает у него в горле. – Что-то вроде сцены из фильма Ингмара Бергмана?

– Нет-нет! Ты не понял. Не так...

Хана неожиданно схватила его еще крепче. Ее глаза вновь прояснились и теперь смотрели на него, а губы дрожали.

– Там кто-то еще. Кто-то неизвестный. Тот, кто убьет вас обоих.

* * *

Сидя в тиши квартиры Лоуренса Моравиа, Вулф размышлял о потайной комнате за гардеробом и ее странном интерьере. После стычки со Сквэйром в "Ла Ментире" наигранное веселье, царившее на презентации, уже не привлекало его. Он разыскал Аманду и, извинившись, сообщил, что хочет уйти. Стиви предложила отвезти Аманду домой на своей машине, и та, заметив выражение лица Вулфа, не стала возражать, а лишь крепко поцеловала его в губы, прежде чем сестра увлекла ее за собой.

Вулф, сидя на полукруглой кушетке Моравиа, припомнил слова Маун: "У Лэрри есть что скрывать. И достаточно иного, я не шучу". Вспомнил он и об "Империи страсти", и о встрече Чики с Моравиа неделю назад, и о ее контакте с Сумой прошлой осенью, и о том, что Моравиа был убит вчера. Он вспомнил обо всем, во что посвятил его Шипли, а также о том, что он все еще не может пробиться сквозь ауру Сумы, как и через ауру Чики, о том, что все еще не вышел на убийцу. Возникали вопросы. Является ли Чика членом общества Черного клинка? Или более конкретно: является ли она наемным убийцей "Тошин Куро Косай"?

В нем крепла уверенность, что, куда ни кинь, все сходится на ней. Вопреки воле, он опять ощутил томление в паху. Перед его глазами вспыхнул ее образ, дергающийся в экстазе. Он вспомнил исходящий от нее запах. И тут его вдруг осенило – именно этот запах он учуял в потайном помещении в квартире Моравиа. Ясно: Чика там бывала. Даже в маленьких комнатках без окон запахи так долго не держатся, а это говорит о том, что Чика была в этой квартире за несколько часов до его прихода. Зачем? И еще, что не менее важно, как она сумела туда проникнуть? Его группа по расследованию убийств опечатала квартиру сразу же после того, как на место преступления вызвали полицию.

К трем часам ночи снегопад сменился холодным и частым дождем со снегом, отчего тротуары и канализационные решетки, над которыми клубился пар, покрылись предательски скользкой пленкой. У Вулфа работы накопилось по горло. Ему захотелось опять увидеть лицо Аманды, ощутить ее тело и согреть об него свою плоть. За эти полтора дня он так застыл, что, казалось, уже никогда не отогреется.

Покинув квартиру Моравиа, Вулф на полицейской машине без опознавательных знаков отправился к Аманде. Ее жилище располагалось в Морнингсайд-Хайтс. В этом районе проживали в основном выходцы с Карибских островов и из Африки. В местном парке они понастроили себе лачуг, дорожки поизгадили кровавыми отбросами, остававшимися после их примитивных магических обрядов. Аманда вынуждена была мириться с этим опасным соседством по общей для всех ньюйоркцев причине – нехватке средств. Она просто не могла снимать жилье в более приличных кварталах города. Кроме того, ей нравилась эта просторная квартира с двумя спальнями и полная безопасность благодаря установленному Вулфом полицейскому суперзапору на входной двери и стальным решеткам с висячими замками на окнах. Слушая ее, Вулф каждый раз удивлялся, как она умеет использовать свой педагогический талант и находить объяснение буквально всему.