Черный колдун

— Я отдам тебе реликвию, посвященный, через полчаса после смерти Геронта. Но помни — полчаса.

Чирс задумчиво смотрел вслед уходящему Бесу: жив молчун Кон или нет, но этот человек опасен сам по себе. И слишком много знает. Владетель Рекин оказался прав: меченого не так-то просто сломить. А Чирс слишком доверился мощи Храма. В двадцать лет этот мальчишка стал почтенным — неслыханное возвышение. Конечно, посвященные Вар и Чирс приложили к этому руку, но ведь и врагов у Несокрушимого Меча Храма более чем достаточно, а он еще жив. Пятьдесят пешек! Какими же мозгами нужно обладать, чтобы справиться с ними. Недаром даже Вар иной раз косится в сторону почтенного Ахая с опаской и удивлением. Как там сказал этот монстр: два скорпиона не уживаются в одной норе? Скорпионы — это посвященные Чирс и Геронт. А как теперь следует называть почтенного Ахая? И не представляет ли он для Чирса большую опасность, чем стареющий наместник Великого? Среди варваров, окружающих Сабудая, наверняка есть меченые, иначе Несокрушимый Меч Храма не стал бы себя утруждать. В случае отказа посвященного Чирса Бес, чтобы спасти своих, попытается договориться с самим Геронтом. И не исключено, что головой своего дяди. А посвященному Чирсу пока рано умирать. Умереть должен Геронт, и не только он один.

Достойный Кюрджи понуро предстал пред светлые очи посвященного Халукара. На лице степняка появилась зловещая улыбка, не предвещавшая суранцу ничего хорошего.

— Я сделал все, что мог, — вздохнул Кюрджи.

— И все-таки планы заговорщиков остались для нас тайной за семью печатями.

— Нет никаких данных, что Чирс готовит заговор.

Халукар посмотрел на помощника с сожалением. Кажется, он ошибся в отношении суранца. Для того чтобы бороться с посвященными горданцами, нужен изощренный ум, стальная воля и изворотливость змеи. Суранец был неплох, когда имел дело с простодушными северными варварами, но горданцы ему не по зубам. А знает достойный Кюрджи много, слишком много. Лишние знания отягощают душу и укорачивают жизнь.

— Я дал тебе своих лучших агентов, — осуждающе покачал головой Халукар.

— Их трупы я обнаружил сегодня утром на глухой улочке Хянджу. — В голосе Кюрджи слышался ужас — Этот мальчишка просто чудовище.

— Ему есть что скрывать, — усмехнулся Халукар. — Почтенный Ахай заметает следы. По-моему, он зажился на этом свете. Твоя вина, Кюрджи.

— Скажи об этом посвященному Вару, который превозносит почтенного Ахая на всех углах.

Халукар равнодушно отмахнулся от подручного — события развивались стремительно, и посвященному сейчас было не до обид ничтожного суранца.

— Два дня назад Ахай навестил пленных варваров под покровом ночи. Зачем почтенному понадобилось утруждать себя в столь неурочное время?

— Посвященный Вар приказал отправить часть захваченных в последнем походе женщин в дальнее поместье, — прищурился Кюрджи. — Среди них жена и дети Сабудая.

— И никто не заметит, если они исчезнут по дороге, — усмехнулся Халукар. — Когда ты начинаешь думать, суранец, то у тебя неплохо получается. Обреченные на смерть не станут трудиться даром: женщины и дети — это плата.

— Нужно воспрепятствовать Вару. Халукар рассмеялся:

— Ты сказал не подумав, достойный. Посвященный Вар, Левая рука Великого, вправе распоряжаться захваченной в походе добычей как ему заблагорассудится.

— Но...

— Никаких «но», суранец. Геронт доверил свою особу мне, ничтожному степняку Халукару. До сегодняшнего дня у него не было причин сожалеть об этом и, надеюсь, не будет и впредь.

— Твои заслуги известны всем, посвященный, — подобострастно заметил Кюрджи.

Посвященный Халукар не поражал воображение богатырскими статями, но от его небольшого крепкого тела исходило ощущение силы. Маленькие узкие его глазки буравили лицо собеседника, словно пытались докопаться до потаенных глубин чужого сознания. Кюрджи ежился под этим взглядом. Интересно, сколько трупов положил в основу своего возвышения и нынешнего могущества посвященный Халукар? Безродный степняк, добравшийся до вершин пирамиды власти, должен был обладать незаурядными способностями: о его жестокости ходили легенды, в его преданности Геронту никто не сомневался. Именно Геронт поднял его до вершин власти, и со смертью наместника Великого звезда степняка, столь ярко сияющая на небо склоне Храма, могла закатиться навечно. Немудрено, что Халукар так близко к сердцу принимал слухи о готовящемся заговоре против Правой руки Великого.

— Иди, достойный, — степняк пристально посмотрел на Кюрджи, — и помни: Великий требует крови, а будет ли это кровь Ахая или твоя, зависит не только от меня, но и от тебя.

Кюрджи долго пятился задом до двери, не в силах оторваться от насмешливых глаз посвященного Халукара. Дверь жалобно скрипнула, выпуская потрясенного жреца, и с грохотом захлопнулась.