Черный колдун

Бес остановился и поднял руку: семь человек за его спиной замерли в напряженном ожидании. Семь готовых на все людей, это не так уж мало. Так казалось ему всего лишь полчаса назад, но сейчас он сомневался. Подземная часть Чистилища внушала уважение даже Бесу, имевшему случай познакомиться с грандиозными сооружениями горданцев, что уж тут говорить о лесных варварах. С каждым шагом их уверенность в собственных силах таяла. Тяжелые серые плиты над головой в свете чадящих факелов казались крышкой каменного гроба, захлопнувшегося за смельчаками навсегда. Горданцы умели строить, и чаще всего их наземные, видимые глазу здания были лишь слабым отражением тех грандиозных сооружений, которые создавались под землей. Бес помнил подземелья древнего города Гордана, которые его отец обнаружил много лет тому назад. Подземный тоннель вывел Беса к сердцу Храма, и он сумел его остановить. Тогда ему казалось, что он победил, но, увы, меченый слишком рано начал праздновать. Храм продолжал жить своей обычной жизнью, и только уж очень придирчивый глаз мог заметить в этом окостеневшем за века укладе некоторые незначительные перемены. И все-таки эти перемены были: то и дело Бес натыкался в своих скитаниях по стране на бесхозных пешек. Их кукловоды погибли, а создать новых Храм уже не сумел. Военная сила храмовиков слабела, новых пешек брать было неоткуда, а привлекаемые к боевым действиям степняки в любую минуту готовы были сорваться в бега. Суранцев от бунта удерживал страх, вбитый за сотни лет тотального принуждения но страх проходит, а ненависть остается. Рано или поздно степь и суранские города очнутся и обрушатся на Храм всей накопленной за века ненавистью. И тогда настанет час расплаты. Чирс это понимает. Суранские города заинтересованы в торговле с Лэндом и боятся разгула степи не меньше, чем принуждения Храма. Этим и хотят воспользоваться храмовики, именно для этого они лихорадочно ищут союзников в Лэнде и, кажется, находят там поддержку. Агония Храма затягивается. Чирс — это связующее звено между Востоком и Севером, и если это звено вырвать, то цепь разлетится на мелкие осколки. Храм рухнет, похоронив под обломками своих служителей.

— Пора, — тихо подсказал задумавшемуся меченому варвар Тах.

Бес первым полез в жутковатый черный зев колодца. Судя по плану, начертанному посвященным Варом, именно этот каменный колодец и был входом в тайный лабиринт, ведущий прямо к покоям Чирса. Света двух факелов едва хватило, чтобы отвоевать у темноты небольшой пятачок пространства. Бес помнил план лабиринта наизусть, но тем не менее то и дело на ходу разворачивал мятый лист бумаги. Малейшая ошибка могла похоронить их надежды.

Полчаса они шли по подземному коридору, не встречая препятствий. Это была самая легкая часть пути, и Бес не строил иллюзий, что дальше все пойдет так же гладко. Если верить посвященному Вару, то сюрпризы появятся ближе к центру. Удачное начало похода успокоило варваров. Голоса их зазвучали громче, и Таху приходилось одергивать самых ретивых товарищей. Тах уже успел побывать в лапах жрецов Храма и научился осторожности. Вырвался он из пыточных подвалов Халукара чудом, и этим чудом для лесного варвара оказался Хой. Что двигало Тахом, когда он дал согласие участвовать в опасном предприятии, застарелое чувство ненависти к Храму или чувство благодарности к Хою, Бес не знал, но так или иначе варвар согласился сразу и привел с собой шестерых товарищей. Все они были пленены во время последнего похода, в котором посвященный Вар наголову разбил наспех собранные отряды Сабудая. Всех семерых ждала жалкая участь пешек, воюющих за Храм. Разрушение сердца Храма спасло их разум от насилия, но не дало телам свободу. Посвященные вынуждены были изменить методы, но суть их действий осталась прежней. Правда, побои оказались куда менее эффективным способом принуждения, чем промывка мозгов. Тах и его приятели сбежали из-под стражи во время одной из заварушек на медном руднике. Варвары уже в течение года промышляли разбоем на улицах Хянджу, не делая различий между жрецами Храма и богатыми горожанами. Хой не сколько раз предупреждал их о готовящихся облавах и помогал скрываться от зорких глаз храмовых служителей. Награбленные сокровища варвары сбывали купцам из Лэнда, которые особенной щепетильностью не отличались.

Тах вдруг споткнулся и едва не вытянулся во весь свой немалый рост на каменных плитах. Варвары с испугом уставились на побелевшие от времени череп и груду костей. Один Крол сохранил привычную невозмутимость, и в его налитых кровью глазах не было и тени тревоги. Больше Таху не пришлось призывать людей к осторожности.