Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать

– Дадим, дадим, – ворчит Петро, – а догоним, еще добавим.

– Помолчал бы лучше! – говорит Ермолин и стучит кулаком в стенку соседнего кабинета. Это означает, что пора на сходку у начальника отделения Сокова. После нее последует совещание и у Галевича, но собрание у шефа – главное утреннее мероприятие.

Первым в кабинет Михалыча по устоявшемуся правилу заходит Ермолин. За ним гуськом тянемся мы и рассаживаемся на стульях, расставленных вдоль стены, каждый на свое место – так заведено годами. Галевич пристраивается к шефскому столу сбоку.

Пока не обращая ни на кого из присутствующих внимания, Соков, морща лоб, читает сводку по району. Дойдя до последней строчки, откладывает бумаги, снимает очки и обводит присутствующих тяжелым подозрительным взглядом.

И вот она жертва – Петро. Михалыч некоторое время в упор смотрит на Бритвина, отчего тот чувствует себя явно не в своей тарелке и ерзает по стулу.

– Кх-м, – кашель Сокова вопрошающе – решительный. – И что было вчера, п – помнишь хоть? – Михалыч немного заикается на букву «п». Когда особенно нервничает, то алфавит может быть расширен.

– А почему нет? – делает тактический просчет Бритвин. Когда шеф задает вопрос, то требуется конкретный утвердительный или отрицательный ответ, но не встречный вопрос.

– Так. Значит п-помнишь? – Соков набирает в легкие воздух. – Тогда расскажи, по какому поводу вчера нализался и посмел в таком виде сюда заявиться? И не води мутным взглядом! Отвечай!!

– Ох – хо…, – выдыхает Петро, упершись глазами в пол. Отличительной его чертой является то, что если он не прав, никогда не оправдывается, и лишь обречено кряхтит.

– Задышал, как роженица! – Соков стучит ладонью по столу. – Когда это прекратиться? Я тебя спрашиваю?!!

– Ох – хо… – Петина голова почти уперлась в колени.

– Николай Михайлович, – с места подает голос Дед, – разберемся мы с ним. Всякое бывает. Видите, как переживает парень!

– А ты, Ермолин, адвокатом не выступай! – понятие адвокатуры у Михалыча ругательное.

– А я ничего, только мнение высказал. – Дед постепенно начинает набирать обороты.

– Ну, вот и держи п-при себе. – Соков немного сбит с толку выступлением Володи, но очень быстро возвращается к теме.

– П – послушай, Бритвин, если ты алкоголик, то честно признайся нам – своим боевым товарищам, что болен. Мы тебе обязательно п-поможем. В «Кащенко» направим. Там у меня главный врач знакомый. П – подлечишься. Знаешь, какой там воздух? Гулять будешь! Купаться!

– Зимой, что ли? – вставляет Дед. – Петро, не соглашайся, до лета подожди.

Михалыч недвусмысленно смотрит на Володю. Тот прикладывает к губам пальцы: «молчу, молчу».

– А хочешь, другой вариант? – Соков на глазах преображается.

– Это какой? – осторожно, не поднимая головы, интересуется Петя.

– Народное хозяйство!! П-парень ты крепкий, выносливый, – Михалыч звонко щелкает себя по горлу, – Там такие люди как раз нужны. Характеристику дадим отличную! Идет?

– И куда? – совсем подавленно спрашивает Петро.

– Ну, специальность у тебя гражданская есть? Где-то ты до милиции работал?

– Ну, работал…

– Значит, специалист в какой-то области! – Шеф почти торжествует. – И где?

– На пивном заводе в цехе розлива! – опять встревает Ермолин. – Я личное дело читал. Куда же его девать? Пропадет парень, притом окончательно.

– П – правда, что ли?

Петруха сокрушенно качает головой, а Михалыч растерян.

– Ладно, – после некоторого раздумья подводит черту шеф. – Надеюсь, этот разговор последний! Еще хоть одно замечание, хоть одно – пиши рапорт!! Ты п-понял?

– Так точно, Николай Михайлович! – очень бодро отвечает Петя, почувствовав, что гроза миновала. – Больше не повторится!

– Вот так-то, – удовлетворенно произносит Соков, – пока вас не прижмешь… – Он отходит. – Все! Теперь о деле!

Расстилает перед собой «шахматку» зарегистрированных материалов проверки. Есть еще и не зарегистрированные, и их много, в несколько раз больше. Но все они на нашей оперской совести, и руководство к ним не имеет ровно никакого отношения.

– Васильев? – у тебя сегодня сроки по двум «КП».

«КП» – самая страшная для опера форма регистрации заявления, то есть в журнале учета преступлений. Это когда решение должно быть принято максимум в десять дней.

– Так точно, Николай Михайлович, есть такие материалы, – бодро рапортует Костя, вскочив с места.

– Ну и что?

– После совещания постановления об отказе в возбуждении уголовного дела принесу Вам на утверждение.

– Хорошо! – шеф явно доволен, а Ермолин морщится.

Костя Васильев вообще-то неплохой парень, только в отличие от нас, остальных, наверно знает, что ему надо от жизни. Поэтому, на радость руководству, держится особняком. Не «стучит» – это факт, но и душу никому не открывает. Да и линия работы у него тонкая – «перековка недоделков», то есть он занимается профилактикой преступности среди несовершеннолетних.

Пока мы на него не в обиде, но если Костя вырастетдо нашего непосредственного начальника, что вполне вероятно, тогда точно не поздоровится.

– Птицын!!

– Я!!

– Чего орешь? – Михалыч исподлобья смотрит на Толика.